Падшая. Татта Риззи

гда придумали Арды, так они посвящали в число своих лучших воинов. Могущественное было племя. А также один из самых жестоких и беспощадных народов из всех, кого помнила история Дальногорья. Но темные времена требовали отчаянных мер…

      Дорги – зловещие создания, что были призваны из глубин Крода, чистилища для самых отпетых грешников, что потеряли последние крохи человечности и погрязли в жестокости и крови. Дорги веками пожирали прогнившие души, что не могли найти себе другого пристанища, кроме как в бездонных их животах.

      Но однажды Тора, верховный маг Суетов, что поклонялись богине мира и любви, решил выпустить пару сотен Доргов, дабы провести праведную чистку людского рода. Только Тора не учел того, что Дорги не видели разницы между падшими и праведными, как и того, что закрыть двери в их обитель будет куда труднее, чем открыть. Первым был убит Тора, затем его последователи, а после эти чудовища пришли и в наши земли.

      Гордый и тщеславный король (бывают ли другие?) решил любой ценой спасти свой народ. Он поставил все, включая собственную голову, на кон. Шалир приказал создать Воронов, оживить древнюю магию, посчитав ее куда меньшей из бед. Войну мы для него выиграли, но вот свою жизнь он проиграл. Его оружие стало его погибелью.

      Благодаря его глупости появились мы, женщины-воины с кровавыми глазами и печатью проклятия на спине: падающий ворон – отличительный знак. Грозные алебарды – верное оружие, что всегда с тобой, ведь оно стало частью нашей крови, печатями на наших предплечьях. Удивительная живая сталь. Есть легенда, что Арды выменяли ее у Кладия, бога смерти, за сотню младенцев. Почему-то мне в это легко верится. Черные полутораметровые копья с насаженными остроносыми топорами. На лезвии едва заметный рисунок из теней, изображающих лица твоих жертв, что оживали, вкусив новую плоть. Чуть позже и ты начинаешь чувствовать себя живым только проливая кровь, и уже потом, со временем становится неважно, кому она принадлежит: врагу или другу.

      Поэтому нас и заточили на десять долгих лет, пока не нашли способ, как усмирить монстров в наших сердцах. Не сказать, что они смогли лишить нас жажды крови, но они обернули ее против нас. Сафир, тот, кто некогда смог воссоздать проклятие Ардов, сотворил еще одно. Каждый раз, когда мы призывали наши орудия, взывали к истинной магии энергии – мы отдавали часть своей жизни. Тот, кто не смог побороть желание убивать, с каждой новой жертвой убивал и себя. Немногие из Воронов пережили второе проклятье, но те, кто все же сумел обуздать внутреннего зверя, стали изгоями. Тварями, схожими с Доргами в глазах людей, которым нет места в этом мире, но которые вопреки всему продолжали жить. И я в их числе.

      Лес у подножия Нуарских гор стал для меня домом. Мрачное место. Именно здесь некогда старый Тора открыл врата Корда. И эту дыру до сих пор не удалось залатать полностью. Время от времени Дорги прорывались наружу. А те, кто уже бродил довольно долго по Дальногорью, возвращались к зловонным щелям, ведущим в их мир, чтобы набраться сил. И я не нашла себе занятия лучше, чем посвятить остаток жизни тому, ради чего меня создали. Только теперь в моих руках не сияли грозные алебарды, а мое тело не окутывала сила истинной магии энергии. Только два кинжала и набор слабых заклинаний, что остались в памяти бывшей обычной ведьмы, окрыленной возможностью спасти мир. Это была моя жертва. Говорят, что она никогда не должна быть напрасной. Наверное, именно это я и пыталась себе доказать, бросаясь в бой с таким скудным арсеналом. Я и до сих пор хочу доказать, что у меня еще есть право дышать.

      Пусть этого никто и не увидит. Да, и в моей скромной лачуге из бревен, веток и грязи нет места для гостей. Хотя стоит отметить, что вид, окружающий мое последнее пристанище, воистину очаровывает. Серые горы со снежными шапками, гордо возвышающиеся над густым и вечно зеленным лесом. Тихое журчание чистого ручья, трели редких птиц. Даже подле Нуарских гор все еще есть такие места.

      Жившее здесь раньше племя, пытаясь сдержать первое пришествие Доргов, расставило магические барьеры по всему лесу, а также вдоль всей горной цепи. Местами тварям удалось разрушить преграды, но некоторые тропы все же уцелели. За семь лет я выучила их наизусть. Я, но не он…

      Это было обычное утро. Выбравшись из своей постели, что больше напоминала птичье гнездо, я направилась к ручью. Ледяная вода этого неугомонного соседа всегда помогала мне проснуться, как и напоминала, кто я на самом деле. Единственное зеркало, что у меня было – неспокойная рябь Шолиха. Я прозвала его так еще в свой первый год пребывания здесь, думаю, вы понимаете, что мне не удалось привыкнуть к его шуму сразу, особенно с таким хорошим слухом. Были ночи, когда я проклинала его, тщетно пытаясь заснуть под шуршание воды и резкие стуки падающих толстых веток, врезающихся в камни на крутых порогах и трескающихся на части. А затем пришли дни, когда я была благодарна и ему, и пестрому дятлу, что время от времени заменяли мне собеседников.

      Вздрогнув от ощущения холода, что множеством иголок впился мне в кожу, я встряхнула мокрые ладони и усмехнулась. Нелепая картина: глаза старухи, увенчанные морщинами и затянутые красной паутиной, но при этом лицо молодой женщины, нетронутое годами: чувственные алые губы, аккуратный прямой нос, длинные каштановые локоны и две