Деревянная грамота. Далия Трускиновская

вести?

      Это могли знать только в Земском приказе, да и то вряд ли.

      Хорошо, коли та семья с соседями ладно жила. Бабы чуть ли не каждый день друг к дружке в гости бегают – сразу злодейство и обнаружат. А если жила на отшибе? Тихо за бревенчатым забором – и слава Богу, скажут соседи. Время зимнее, печь остынет – мертвые тела и пролежат на холоде седмицу-другую, пока кто-то все же не догадается заглянуть.

      С таким вопросом нужно было прежде всего бежать к Тимофею, Семейке и Желваку.

      – Разумница, – согласилась Авдотьица. – Да только никто замуж не берет!

      – Погоди, найдется и на тебя управа, – убежденно сказал Данила. – Тебе сколько лет-то?

      – А двадцать второй годок пошел. Перестарочек!

      Человек, более навычный с девками обращаться, сразу бы понял – такими веселыми словечками Авдотьица с парнем заигрывает. Но Данила только и знал, что краткую любовь Федосьицы, к тому же голова у него сейчас вовсе не девичьим баловством была занята.

      – Так это и неплохо, – в лад отвечал он. – Стало быть, ты уже не переборчивая, кто посватается, за того и пойдешь.

      Авдотьица вздохнула.

      И было с чего вздыхать! На торгу всякого народу довольно, и больших, и малых, а она идет – и на всех-то свысока глядит! Вот ведь Бог наказал – не иначе, за родительские грехи…

      – Ты не охай! Вот увидишь – и зимний мясоед кончиться не успеет, как жених посватается! – пошутил Данила.

      Зимнего мясоеда всего-то оставалось две с небольшим седмицы. А на Масленицу уже не сватаются и не венчают, потом – Великий пост, и все дела такого рода откладываются чуть ли не до Троицы.

      – Ну, из твоих бы уст – да Богу в уши! – Авдотьица очень внимательно поглядела на парня. – Выйдет по-твоему – с меня подарок!

      – Да что я тебе, бабка-ворожея?

      – Не за то.

      А за что – не сказала. Рассмеялась тихонько, махнула рукой – да и ушла в толпу.

      Удерживать ее Данила не стал. У нее – в бане дела, ему – на конюшню бежать.

      Нога побаливала. Но как мог, так и добрался.

      Там его ждал Тимофей Озорной.

      – Ну, как твой розыск?

      Данила пересказал, что услышал от Авдотьицы.

      – Разумница девка, – согласился Тимофей. – Но коли так, то и не придет никто за парнишкой.

      – Авдотьица – не святое Евангелие, может и ошибиться, – возразил Данила. – Надобно каждый день проверять, не явился ли кто!

      – И ее каждый день подсылать? Или ты сам убрусом башку обмотаешь и поплетешься, благо усов с бородой нет? – высказав такую мысль, Тимофей громко вздохнул и завершил загадочно: – А ведь придется!

      – Что придется? Мне – бабой рядиться? – изумился Данила.

      – Нет, Авдотьицу подсылать.

      – И платить ей всякий раз?

      – Придется и платить…

      Беседу эту они вели там, где обычно прятались, когда нужно было перемолвиться тем словцом, что не для посторонних ушей, – в шорной. Хотя и дверей она не имела, однако это тоже было неплохо – никто не подкрадется да ухом к щелке не приложится.

      Там, где