За старцем не пропадешь. Валерий Лялин

келье, выстроились в цепь, направив карабины на окна и дверь.

      – Кто есть квартир, выходи! – закричал фельдфебель.

      Мы вышли и стали около двери. Солдат вошел в келью и осмотрел ее, другой слазил на чердак.

      – Кто есть ви? – спросил фельдфебель. Батюшка поднял и поднес к лицу свой медный крест.

      – Понимайт, ви есть анахорет. А другой, молодой?

      – Он мой келейник.

      – Was ist das – келленник?

      – Это слуга, помощник.

      – А, помочник, понимайт. Кот, кош – иди сюда. Покажи свои руки, помочник!

      Я показал свои, темные от земли, покрытые мозолями, огрубевшие от копания могил руки.

      – Gut! – сказал немец, посмотрев.

      Они повернулись и, также гуськом, ушли по тропе вниз.

      Батюшка перекрестился и сказал:

      – Если бы не руки, тебя бы увели. Мертвые спасают живых. Вот тебе первая Господня защита и благодарность. Охти, собачку-то нашу убили, нехристи. Поди, Алешенька, закопай ее.

      Я рассмотрел немцев вблизи. Это были бравые ребята из полевой жандармерии дивизии «Эдельвейс». На груди у них на цепочках висели овальные знаки полевой жандармерии. На зеленых суконных, с козырьком, шапках – сбоку алюминиевая альпийская астра, такая же, только вышитая была на рукаве мундира, на другом красовался металлический силуэт полуострова с надписью «Krim». Видно, что они только что прибыли сюда из-под Севастополя. На ногах здоровенные, на металлических шипах, горные ботинки. Вооружены в основном карабинами, так как автомат системы «шмайсер» или «рейн-металл» для горных боев – пустая игрушка.

      Я слышал про эту знаменитую дивизию горных егерей, укомплектованную парнями из Баварских Альп. Они с боями захватили Норвегию, штурмовали остров Крит, сражались под Севастополем. А теперь их бросили завоевывать Кавказ, чтобы добраться до кубанской пшеницы и бакинской нефти. Они стремились через Кавказ, Иран, Афганистан пройти в Индию, сбросить в океан презренных торгашей-британцев и положить эту прекрасную и таинственную страну к ногам своего обожаемого фюрера Адольфа Гитлера, который тяготел к арийской мифологии и мистическим индийским культам.

      Под багровым знаменем со свастикой – этим черным индийским символом огня, с лихими песнями: «Ола вилла о ла-ла, олла вилла ол!» – многократным эхом отдающимися в ущельях, они рвались ко Клухорскому перевалу – батальон за батальоном.

      Я после видел, как они, прекрасно оснащенные горным снаряжением, с целым караваном крепкокопытных испанских мулов с плетеными корзинами по бокам, нагруженными боеприпасами, минометами, продовольствием, спальными мешками, поднимались ко Клухорскому перевалу. Но прорваться на Военно-Сухумскую дорогу они не смогли. Наши стояли насмерть.

      Назад на этих мулах в корзинах они везли обмотанных бинтами раненых и трупы убитых егерей. Корзины сочились кровью, а живые солдаты походили на тени. Грязные, в рваных мундирах, зашпиленных булавками, изнеможденные, измотанные тяжелыми горными боями до