Идущие в ночь. Владимир Васильев

эта моя надежда тоже оказалась обманутой. Плодами многодрева в двумехе даже и не пахло. Кто-то сожрал их без меня.

      Тьма ему в брюхо!

      Пришлось скромно перекусить тем, что я захватила в дорогу из Айетота. Вяленым мясом, сыром, сушеными фруктами и орехами. В мехе для воды обнаружилась свежая и вкусная вода, за которую я мысленно сказала «спасибо»… не знаю кому. То ли своему спутнику-оборотню, то ли прячущемуся колдуну, то ли неведомой магической силе.

      Проснувшийся Ветер ткнулся мордой мне в ухо и получил свою долю сладких фруктов. Я осмотрелась – и вскоре нашла то, что искала. В небольшой ложбинке между двумя кочками собралась лужица желтоватой, но пригодной для питья воды. Я выкопала во влажной земле ямку побольше, и подземный родничок быстро заполнил ее. Умный конь терпеливо дождался, пока я наберу воды в запасной мех и подставлю мех под его лошадиную морду.

      Пил Ветер с удовольствием, шумно фыркая и кося на меня большим карим глазом. Словно проверял, на месте ли я.

      Да куда ж я денусь, красавец? У меня с чародеем договор. И договор из тех, какие не нарушают. Старик обещал заплатить мне самой дорогой монетой. Неразменной монетой моей собственной памяти. Знаешь ли ты цену воспоминаниям, мой непростой конь? Ведь в какой-то мере наша память – это и есть мы. День, о котором ничего не помнишь – словно бы и не прожитый день…

      Кстати, наше соглашение с чародеем недвусмысленно подразумевало, что весь красный день с утра до вечера я нахожусь в пути. Тороплюсь в Каменный лес, а вовсе не рассиживаюсь у потухшего костра, размышляя о странностях. Не велено мне было размышлять. Впрочем, и не воспрещалось, насколько я помню, – лишь бы не мешало продвигаться вперед.

      Я похлопала Ветра по холке, вытряхнула из мешка последние капли воды и свернула его. Так что же – в путь? Конь, словно почуял мои мысли, встрепенулся и одобрительно заржал. Правильно, мол. Отдохнули – и вперед!

      На звонкое ржание из кустов появился вулх с вопросительной мордой.

      Я упрямо помотала головой.

      – Хрен вам! – сердито сказала я и опустилась на прежнее место у погасшего костра. – Сказала же: не уйду, пока не разберусь!

      Вторая по старшинству странность моего путешествия поддавалась определению куда хуже первой. Умом я ее вообще не понимала, а только отмечала каким-то непонятным чутьем.

      Чутье настойчиво говорило мне, что все происходящее со мной имеет не тот смысл, который видится на первый взгляд. То есть даже не так. Я чувствовала, что неведомый мне смысл кроется в тех вещах, которые обычно не имеют особого значения.

      Я не просто шла или ехала верхом, сражалась с разбойниками или переправлялась через реку. Я как будто… вот оно!.. как будто выполняла неизвестные мне, но строго заданные условия. И то, зачерпнула ли я воды из незнакомой реки, в этом странном раскладе имело большее значение, чем смерть Цуки.

      И вот поэтому я не спешила сниматься со стоянки. Во мне все сильнее крепла уверенность, что важно не только то, куда я дальше направлюсь – важно и