Идущие в ночь. Владимир Васильев

теперь я готов был поклясться чем угодно: между последним воспоминанием и нынешней минутой было что-то еще.

      Смешно, но это была нелепая и непонятная сцена: корявый черный пенек сам собой выкапывается из земли.

      Именно так: карса на покатой крыше мельницы, потом пенек, потом пробуждение.

      Я огляделся. Меар заметно оторвался от горизонта, вставая над рекой…

      Стоп! Я рывком приподнялся на локтях. Всмотрелся, близоруко щуря глаза.

      Вода на востоке вовсе не была Юбеном. Скорее, это дикое лесное озеро, круглое, как монета. Лес, только лес кругом… Давешней мельницы нет и в помине. Смутные дни, как имеет привычку выражаться джерхов колдун!

      Я встал на ноги. От затоптанного костра свечкой поднимался слабый синеватый дымок, похожий на призрачные одеяния динны. Невдалеке понуро бродил конь, расседланный. Седло и поклажа нашлись около кострища; тут же рядом лежала и странного вида одежда. Сначала мне показалось, что кто-то смеха ради расправил на земле штаны и куртку, так, чтоб они казались одним целым. Потом я понял, что они и есть одно целое.

      Моей старой одежды, привычной и родной, нигде не было. Это мне не слишком пришлось по нраву – я любил свой плащ… и снимал его только в месте, которое в такие моменты мог назвать «домом». Но придется стерпеть. Как там учат Чистые братья? Смирение и покорность.

      Я вздохнул. Знаем мы смирение Чистых братьев… Подумалось:

      «Сколько еще раз придется смиряться ради своей же памяти? Лю, колдун, я начинаю ненавидеть тебя…»

      Я взял странную одежду за рукав. Мельком взглянул. Потом вытаращил глаза.

      – Тьма!!

      Никто не пришивал куртку к штанам. Джерхи забери, эта одежда вообще не была сшита!! Словно с некоего диковинного зверя сняли шкуру, не повредив. Только на груди аккуратный разрез, чтоб надевать этот балахон, понятно… Надо же, и капюшон есть! Ремешки на рукавах, штанинах и талии… Ремешки, кстати, пришиты. Ну, с этим-то хоть понятно, подгонять под нужный размер. Остроумно, кстати.

      Я зажмурился. Уж не работы ли хорингов эти курткоштаны? Во мне в который раз проснулся проныра-купец. Да торгуя такой одеждой можно озолотиться за какой-то круг! За полкруга! За четверть! Я даже знал, кому можно предложить подобный товар. Целую партию… И знал, что модницы в Лиспенсе и Джурае будут платить за это чудо столько, сколько скажет торговец.

      Только где раздобыть партию такой одежды? Не трясти же Лю-чародея?

      Открыл глаза я только спустя минуту. Так. Забыть. Забыть обо всем – я иду в джерхов Каменный лес… Кажется, иду даже вулхом.

      Я немедленно представил, как вулх и карса грузят двумех на коня и нервно хихикнул. Потом вспомнил совет Лю – не удивляться. Ладно, не удивляться – так не удивляться.

      Наверное, благодаря этому решению я с неприятно поразившим меня самого равнодушием обнаружил невдалеке от стоянки труп какого-то бродяги в мокрой одежде. Должно быть, свалился в озеро… А хотя нет. На горле следы зубов… звериных.

      Я огляделся. Где там моя подружка-карса? Кого это ты мимоходом