Хмель-злодей. Владимир Волкович

крупной иглой, не обращая внимания на её истошный крик и кровь, бьющую ключом.

      – Да пальцы отруби, чтобы не вытащила.

      Гаон, рабби Иехиель Михель, как и многие, бросился в воду рва около крепости, думая спастись там. Но горожане прыгали вслед за евреями, настигали их, по пятеро человек на одного, и убивали в воде саблями и копьями. А несколько человек, стоя около рва с ружьями, не торопясь выцеливали и отстреливали людей, пока вода во рву не стала красной от крови. Гаона схватил один из горожан, хорошо знавший его, и уже взмахнул саблей, чтобы убить.

      – Не убивай, я покажу тебе, где закопано много золота и серебра, закричал Гаон.

      Горожанин вытащил его из воды, и они пошли к дому, где было спрятано золото и серебро. Получив своё, тот отпустил Гаона. Гаон всю ночь прятался в чужом, пустом доме. Утром следующего дня горожане обыскивали все дома, выискивая, не скрывается ли где-нибудь еврей. Гаон забрал свою престарелую мать и бежал на кладбище, чтобы, если доведётся быть убитым, остаться там погребённым. Для еврея очень многое значило погребение своих останков на кладбище.

      И когда они были уже совсем недалеко от кладбища, их догнал сапожник из местных, знавший Гаона и ненавидевший его за мудрость и просвещение. Он ударил Гаона пикой и поранил его. Тогда взмолилась к нему мать Гаона:

      – Убей меня вместо сына.

      Но не послушал её злодей, он убил сначала сына, а потом и мать его.

      – Мама, мамочка, забери меня, мне больно, – кричала Рахель, насаженная на пику, а Лея уже ничего не могла выговорить, она только смотрела на тускнеющий мир печальными, полузакрытыми глазами.

      Эстер рванулась вперёд, навстречу этому крику умирающей дочки, но с тихим вздохом бессильно распласталась на земле. Голова её откинулась и застыла. Отлетела душа её.

      Бен Элиэзер сидел на земле, он отвернул голову, чтобы не видеть, как умирает его семья. Рядом валялись его отрубленные ноги.

      – Смотри, тварь жидовская, нечего отворачиваться.

      Трое горожан шли по улице, в руках они несли багры, топоры, двуручную пилу. Видимо, они шли разбирать на дрова разграбленные еврейские дома. Они, конечно, сразу узнали бен Элиэзера.

      – Смотри, – закричал ему, видимо старший, показывая на казаков, которые с хохотом безумцев носили по улице насаженные на пики тела девочек. Бен Элиэзер не поворачивал головы. Тогда к нему подбежал один из горожан и пнул его сапогом.

      С трудом разжимая губы, бен Элиэзер проговорил:

      – Проклинаю тебя и семью твою, пусть сгинет она смертью такою же.

      – А, ты ещё шевелишь своим поганым языком! – закричал горожанин, – Митроха, давай сюда пилу.

      Подошёл горожанин с пилой, вдвоём они повалили на землю бен Элиэзера и отпилили ему голову.

      Михаил и Сашка въехали в крепость одними из последних, они уже давно поняли, что сражаться там не с кем.

      Они въехали в кровавый ад. Лошадь Михаила спотыкалась, топча копытами трупы на дороге, с обрубленными руками и ногами. Кое-кто из брошенных здесь был ещё жив, и его умышленно оставили на дороге – умирать медленной,