Бизон и Радуга. Татьяна Богатырева

тогда я наконец-то вынимаю из кармана джинсов чудом не потерявшийся смартфон. Вместе с ним вылетает и картонный квадратик с буквой «J» и запахом сказки. Проводив взглядом полет белой бабочки в лужу, я включаю смартфон. Смотрю на семнадцать непринятых вызовов и шесть сообщений от одного абонента. Минуту размышляю, не стереть ли их все, не читая, но здравый смысл побеждает.

      Аккуратно, словно у меня в руках бомба, открываю и читаю последнее. Короткое.

      «Возвращайся, Лиза. Хватит дурить».

      Хмыкаю и закрываю раздел смс. Остальные читать нет смысла, вряд ли там что-то принципиально новое.

      Над Лондоном разгорается рассвет, после ночного дождя мокро, свежо и зябко. Люблю дождь.

      Глава 2

      Лиза

      Несколько часов назад

      Я люблю дождь.

      Он – как большая стирка, смывает грязь не только с города, но и с души. Сегодняшний дождь для меня – нежданный подарок, и плевать, что мне некуда идти.

      Знаете, как это бывает? Незнакомый город в чужой стране. В моем кармане – наполовину разряженный мобильник и кредитка с последней сотней. На мне старые джинсы, желтый лонгслив и кеды на босу ногу, зонт остался в чемодане вместе с платьями, туфлями и протухшей надеждой на семейное счастье, а за моей спиной захлопнулась дверь.

      Навсегда. Мне очень хочется верить, что навсегда.

      Он остался там, за дверью. Мой умный, талантливый, богатый и известный муж. Муж, который не ленился объяснять и воспитывать, учить и делать из меня человека.

      Там, за дверью, остался его возмущенный вопль:

      – Шлюха! Тебе нравится унижать меня!

      Звук пощечины тоже остался там, за дверью. Там же, где и все мои неубедительные оправдания: дорогой, я не знаю этого джентльмена, я всего лишь пожелала ему доброго вечера! Дорогой, ты сам велел мне быть вежливой!..

      Там – четыре года моей обеспеченной и респектабельной жизни. Статус жены модного художника. Одобрение родных и зависть подруг. Четыре года сбывшейся мечты. Не моей мечты.

      А тут – сумерки, Лондон, дождь льется на мое горящее лицо, заливает очки неоновым туманом. Мимо ползут размытые пятна автомобилей, бегут редкие пешеходы под цветными зонтиками. И я стою, задрав лицо к небу, ловлю ртом капли дождя и ни о чем не думаю.

      Лондон. Дождь. Свобода.

      Свобода!

      Кажется, я кричу это вслух, потому что швейцар дорогой гостиницы подходит ко мне с зонтиком и вежливо спрашивает, не помочь ли чем мадам?

      – Скажите ему, пусть идет в жопу! – громко отвечаю я и показываю два пальца вилочкой.

      «Виктория».

      Швейцар ни слова не понимает по-русски, но улыбается, кивает и тоже показывает знак победы.

      А я… я смеюсь, отбегаю к краю тротуара, не обращая внимания на прохожих, задираю голову к окнам третьего, последнего, этажа и кричу прямо в закрытые окна нашего… нет, его номера:

      – Киса, идите в жопу!

      Ипполит Геннадьевич Одоевский не слышат, и хрен с ними, с Ипполитом Геннадьевичем! Они терпеть не могут, когда я называю их Кисой, считают