Русская лилия. Елена Арсеньева

конечно, для этого необязательно в полк идти, ну, чтобы попробовать.

      – А где еще? – насторожился Никола.

      – Разве не знаешь? Разве тебя еще ни к кому не водили?

      – К кому? – не понял Никола.

      – Дурак! К женщине! У нас в Царском есть Матреша, она какая-то родня Тимофею Хренову, ну дядьке Сашиному, вроде как двоюродная. Так ей домик отдельный выстроили – вроде как ферма в лесу. Коров она и впрямь держит, но на самом деле она для другого нужна. У нее братья оба побывали – и Саша, и Никса. Саше понравилось, а Никса отказался. Отец тогда рассердился… Я сам слышал, как он матери говорил про это: мол, говорит, наследник престола пусть лучше бабником будет, чем немощным или, того горше, педерастом.

      – С мальчишками… – с отвращением проговорил Никола. – Вот гадость!

      – Конечно, гадость! – горячо поддержал Алеша. – С женщинами приятнее.

      – Ты что, пробовал? – изумился Никола. – Неужто тебя водили к этой Матреше?!

      – А ты думаешь! – гордо заявил Алеша.

      – Брось, тебе только тринадцать, как и мне… Нам еще нельзя, нам еще рано…

      – Кому рано, а кому самое время, – засмеялся Алеша. – Мой воспитатель, Павловский, сказал папа́, что мне женщина нужна, иначе я грехом Онана слишком увлекусь. Я рано созрел, вот как он сказал. Это наследственность… Что-то еще он говорил, я больше слушать не мог, меня у двери застали.

      – Ты, я смотрю, вечно подслушиваешь? – засмеялся Никола.

      – Иначе нельзя, – гордо заявил Алеша. – Если не знать, о чем взрослые между собой говорят, вечно в младенцах сидеть будешь. То есть ружейные приемы знать, без седла скакать и брульоны писать – это ты уже взрослый, о-го-го, а как с женщиной спать – это пожалуйте в детскую, ваше высочество. Вообще я тебе, Никола, советую хоть иногда подслушивать. Очень помогает жить! Одно только трудно: потом не выдать, что ты знаешь, что тебе знать не полагалось. Ох, я однажды влип, как оса в мед… Года два назад, что ли… Папа́ тогда с мама́ говорил, что мне надо на рожденье подарить модель Колумбова корабля в восьмую долю натуральной величины и в Царском в саду поставить, чтобы я мог в нем играть, а я хотел ялик собственный с командой. Ну возьми да и ляпни за столом: дескать, не хочу сухопутную модель, а хочу ялик. Папа́ тогда ну браниться, что непременно это Павловский разболтал, и Павловский, который тут ни сном ни духом, начал оправдываться, но отец не поверил…

      – А ты что?

      – А я что? Пришлось сознаться. Нельзя же было, чтобы Павловского наказали.

      – А дядюшка император что?

      – Ну, папа́ сказал, что я правильно поступил, а то невиновный бы пострадал. И еще сказал, что лучше сразу прямо говорить, если я чего-то хочу, прямо ему. Если можно, он мне это даст, а если нельзя, так прямо и ответит, что нельзя. Так лучше, конечно, только главного же не попросишь, чего я больше всего в подарок хочу.

      – А что ты хочешь, чтоб тебе подарили? – Николе было любопытно.

      – Ага, так я тебе и сказал… Еще сболтнешь!

      – Вот