Мистер Муллинер рассказывает. Пелам Вудхаус

Так-так.

      Алджи пошел своей дорогой, а Арчибальд, чья душа бурлила и пузырилась, как доведенный до кипения расплавленный сыр, рухнул в кресло и незряче уставился на потолок. Потом, поднявшись на ноги, он направился в Берлингтонский пассаж купить носки.

      Процесс покупки носков на время умерил буйство крови в жилах Арчибальда. Но даже носки со стрелкой цвета лаванды способны лишь дать облегчение, но не исцелить. Вернувшись домой, он ощутил муку, усиленную вдвойне. Ибо наконец-то у него было время поразмыслить, а от мыслей голова у Арчибальда всегда разбаливалась.

      Небрежные слова Алджи подтвердили наихудшие его подозрения. Девушка, чья тетка знает все про Шекспира и Бэкона, по необходимости живет в интеллектуальной атмосфере, в которой слабой на головку птахе вроде него никак не воспарить. Даже если он с ней познакомится, даже если она пригласит его бывать у них, даже если со временем отношения между ними станут самыми сердечными – что тогда? Как смеет он даже мечтать о такой богине? Что он может ей предложить?

      Деньги?

      Да, и много. Но что такое деньги?

      Носки?

      Да, у него лучшая коллекция носков в Лондоне, но носки – это еще не все.

      Любящее сердце?

      Но что от него проку?

      Нет, такая девушка, как Аврелия Кэммерли, чувствовал он, потребует от претендента на ее руку чего-нибудь вроде дарования, редкого таланта. Он должен быть Человеком, Способным На Многое.

      А на что, спросил себя Арчибальд, способен он? Да абсолютно ни на что, исключая имитацию курицы, снесшей яйцо.

      Вот на это он способен. И еще как! В имитации курицы, снесшей яйцо, он был признанным мастером. В этом – и только в этом – отношении его слава гремела по всему лондонскому Уэст-Энду. «Другие ждут вопросов наших, ты ж свободен». Этот вердикт, который поэт Мэтью Арнольд вынес Шекспиру, позолоченная лондонская молодежь вынесла бы Арчибальду Муллинеру, если рассматривать его исключительно как человека, способного имитировать курицу, снесшую яйцо. «Муллинер, – говорили они друг другу, – может быть, во многих отношениях и отрицательная величина, но он умеет имитировать курицу, снесшую яйцо».

      Однако как подсказывала ему логика, этот дар не только не принесет ему пользы, но, наоборот, явится серьезнейшей помехой. У девушки, подобной Аврелии Кэммерли, столь вульгарное шутовство вызовет лишь брезгливое отвращение. Он залился краской при одной мысли, что она может когда-нибудь узнать всю глубину его падения.

      И потому, когда несколько недель спустя их познакомили на Аскотских скачках и она, глядя на него с презрительным отвращением, как показалось его чутко настороженной душе, сказала: «Мне говорили, вы имитируете курицу, снесшую яйцо, мистер Муллинер?» – он ответил со жгучим негодованием: «Это ложь, гнусная и омерзительная ложь, источник которой я выслежу и разоблачу перед всем светом».

      Мужественные слова! Но достигли ли они цели? Поверила ли она ему? Он надеялся, что да, но ее надменные глаза словно сверлили его. Словно добирались до самых глубин его души и обнажали ее – душу имитатора кур.

      Тем не менее она пригласила его бывать у них. С эдаким