Город в конце времен. Грег Бир

характере профессии – у людей и впрямь ползли мурашки.

      В действительности Сепулькария звали Натан Зильберштейн.

      – Я работал с твоим отцом, Джек, – продолжал он.

      Верно. Лет пятнадцать тому назад Зильберштейн действительно составлял с отцом Джека комедийный дуэт.

      – Помню. – Джек повернулся было, чтобы попрощаться с Джо-Джимом, но Сепулькарий больно впился в его плечо цепкими, костлявыми пальцами.

      – Я не хотел сюда идти, – прохрипел человек-скелет. Он втянул щеки и сдвинул вымазанные белилами брови. – Они меня ненавидят.

      – С чего бы это? – дернул плечом Джек.

      – Но ты, юный сын старого друга, ты владеешь тем, что мне нужно!

      Джек перевел взгляд ниже.

      – Отпусти, или я сломаю тебе руку.

      Сепулькарий повиновался, но так и остался стоять, разведя указательный и большой пальцы дюйма на три.

      – Вот такого размера. Темный, в оспинах, блестящий. Опаленный временем. Кривой черный камень с красным глазком. Они хотят, чтобы я его нашел.

      Скрипя зубами, Джек смерил мужчину взглядом.

      – Долг платежом красен, – добавил Сепулькарий. – Я знаю, камень у тебя.

      Джек помотал головой.

      – Не видел я его, Натан.

      И это в каком-то смысле была правда. Его отец и Зильберштейн рассорились по истечении нескольких месяцев совместной работы, несмотря на неплохие сборы в мелких комедийных театрах на Среднем Западе. В ту пору Зильберштейн был иным, хотя и тогда уже не нравился Джеку.

      – Этот камень… – Сепулькарий, похоже, не мог закончить мысль.

      Джек знал, что надо уходить, иначе начнется такое… Словом, он попрощался с Джо-Джимом, а затем, стараясь держаться подальше от назойливого старика, быстро зашагал к велосипеду.

      Сепулькарий смотрел ему вслед – Джек чувствовал на себе потерянный, обвиняющий взгляд, который иголками впивался в шею.

      – Это мой камень, Джек! А твой отец его украл! Всю мне жизнь разрушил!

      Начали собираться другие артисты. Медленно, настойчиво, они окружили Сепулькария, перешептываясь, подталкивая, негромко побуждая его уйти с глаз долой.

      Джек крутил педали курсом на юг.

      Пропал вечер.

      Джинни брела в счастливом изумлении. Ей всегда нравился цирк, уличные представления, фокусники – всегда мечталось о празднике в день рождения, на какой-нибудь широкой лужайке, с потешными огнями, менестрелями, танцующими собачками и жонглерами – так что сейчас она почти могла притвориться перед собой: дескать, вот она я! здесь, под звездами! вот он, мой волшебный миг!

      Вот она я, наконец-то счастливая и цельная…

      И тут ей на глаза попался невысокий молодой человек, кативший на велосипеде по асфальтовой дорожке и кидавший взгляды через плечо. Худощавый, но жилистый; мускулистые руки хорошо видны благодаря полосатой футболке; вьющиеся черные волосы; глаза цепкие, ничуть не пугливые, а просто настороженные.

      Девушка замерла. По рукам побежала дрожь. Потянуло броситься