Правая рука смерти. Наталья Андреева

гора немытой посуды.

      Хрясть! Ножка все-таки сломалась!

      – А-а-а!!!

      – Ну, че тебе? – сунул голову в кухню муж.

      – Что ж они так орут-то?

      – К Пашке пацаны в гости пришли.

      – Почему к нам-то, Петя? У нас и так повернуться негде!

      – А куда?

      Смотрит на нее как баран на новые ворота. Такая уж у них, у Кабановых, судьба. Сколько она себя помнит, теснота, толчея. Когда рожала троих, не думала. У них, у деревенских, так принято: детей должно быть много. Она впитала это с молоком матери, а ее дети, видимо, с ее молоком. Иначе как объяснить, что у старшего сына трое и у среднего тоже трое? У дочери, у младшенькой, Ирочки, пока двое, так ведь ей еще только тридцать четыре! Родила год назад материнский капитал, ну и куда с ним? Ребенок орет, есть просит, капиталом его не накормишь, а пенсия, она когда еще будет, чтобы прибавку к ней дали? И метры квадратные в Москве на этот капитал не купишь. Сколько уже Кабановы в очереди на расширение стоят? Денег нет, связей нет, вот и позабыли про них. Ирка умная-умная, а дура. С мужем развелась, а как снова выскочит замуж – первым делом ребенка родит. Что ж будет-то? А?

      – Когда жрать-то дашь, Таня?

      – Погоди… Вот отдышусь. Табуретка вон. – Она показала мужу отломанную ножку. – Починить бы, Петя?

      – Ладно… Кино только досмотрю.

      Муж тут же исчез. Сына кликнуть? Тоже не допросишься. Их можно понять: сегодня выходной. Суббота. А пашут они так, как привыкли пахать с младых ногтей. Не в офисе сидят, чистенькие, надушенные-напомаженные. Муж работает водителем автобуса, а это в Москве тот еще экстрим! То бабка какая-нибудь завизжит, что ее дверью прищемило, то пьяный мужик под колеса кинется. А пробки? Осподи! Вот напасть-то! Петя, как придет домой, матерится и матерится… Пока рюмку водки не выпьет, все матерится. А нахальные водители крутых джипов, которым законы не писаны? Шпарят по выделенке, наплевав на знаки. Безумный город! Все спешат, все заняты. И зачем только она сюда перебралась из деревни? Училище окончила, на ткачиху выучилась. А проработала последние десять лет на проходной, охранницей. Сумки чужие щупала, под одежду залезала, тоже щупала. Велено было охранять государственное добро от несунов. Но, слава богу, все кончилось. И государство, какое было, и несуны. И работа тоже кончилась.

      Зарплата у Пети хорошая. Вот уже много лет, как она, Татьяна, просто домохозяйка. Правда, до пенсии мужу немного осталось. Он и так уже лишку работает. Официально-то пенсионный возраст вышел. Хорошо, молодежь нынче стремится в офисы, а не за баранку рейсового автобуса, и Петю пока не попросили. Заменить-то некем. Но зрение мужа подводит, спина болит, сил нет. Сколько уж раз говорил: не могу больше, Таня. Уйдет ведь. Еще год-другой, и уйдет. И что тогда будет? Лучше об этом не думать.

      Работают в семье двое: муж и сын. Сноха дома сидит, в отпуске по уходу за ребенком. Насте, младшей внучке, два годика только. Это здесь она младшая. В этой квартире. Потому что в той, другой, годовалый Владик надрывается…

      – Мать, мы жрать сегодня будем?

      Коля, сын. С ним она ласково:

      – Погоди, Коленька, сейчас борщ доварится.