Правая рука смерти. Наталья Андреева

ты, Анька, сука! Чтоб вы обе сдохли!

      Анатолий Брагин по привычке хотел отшвырнуть телефон, по которому получал теперь лишь дурные вести, но передумал. Пальцы торопливо заскользили по дисплею. «Финдеп». Он звонил Вадиму Копылову.

      – Вадик, здорово! Проясни мне один момент.

      – Внимательно слушаю тебя, о, шеф!

      – Шутки в сторону. Мне из банка звонили.

      – Опять?

      – Не опять, а снова. Они сказали, что продали долг какому-то РАККу. Две «К».

      – Да понял я. Плохи дела, старик.

      – Ты меня не пугай.

      – А я не пугаю. Ты слышал когда-нибудь про Серафима Кузьмича?

      – Нет, а кто это?

      – Пора бы тебе знать. Это главный коллектор в нашей стране, можно сказать, гуру всех вышибателей долгов. Величают его Серафим Кузьмич Быль.

      – Кто? Пыль?

      – Быль. А ты не смейся, Толя. Коллекторский бизнес в нашей стране относительно молодой, ему лет шесть, максимум семь, а Серафим этим делом занимается вот уже лет пятнадцать. Начал в девяносто восьмом, когда из тюрьмы вернулся, где отсидел семь лет за бандитизм. Сечешь? Как думаешь, кем он был раньше?

      – Вышибалой, что ли?

      – Именно. Сейчас-то у него все по-белому. Банк уступил ему свои права требования по договору цессии…

      – Слушай, Вадик, не грузи меня юридическими терминами!

      – Хорошо, не буду. Вкратце: есть черные коллекторы, есть серые, а есть белые. Так вот начинал Серафим как бандит, и хотя теперь он белый и пушистый, в основном на психику давит, но старые методы, я думаю, не забыл. И ребята у него работают серьезные, есть и бывшие «силовики», и, само собой, братки. А теперь еще и грамотные юристы, которым я в подметки не гожусь. Он очень богатый человек, Толя. Просто неприлично богатый. Потому что дело свое добре знает. Так что голосок soft-коллектора, девушки из банка, тебе может впоследствии райской музыкой показаться. Люди Серафима Кузьмича обзвоном клиентов не занимаются. Раз он купил твой долг, то намерен на этом разжиться. За сколько, говоришь, он его приобрел?

      – С девяностопроцентной уценкой, – мрачно сказал Брагин.

      – Круто. Что ж, это его бизнес, купить за копейку многомиллионный долг и все вернуть сполна. Он это умеет.

      – Паяльник, что ли, в задницу вставит? Так ведь сейчас не девяностые.

      – Он, между прочим, бывший детдомовец. В пятнадцать на завод пошел, одновременно в школу рабочей молодежи. Даже в вузе отучился, честно хотел жить. А когда страна начала разваливаться, вместе со своими приятелями, бывшими детдомовцами, банду сколотил. Кузьмич такую школу жизни прошел, что нам с тобой, Толя, и не снилось. Он свою пайку научился зубами выгрызать, когда мы еще только письмо Онегина к Татьяне наизусть учили и думали, что все у нас будет в шоколаде. Зверь, не человек. Так что советую договориться.

      – Я квартиру не отдам. Ты знаешь, как она мне досталась.

      – Что делать, Толя? Жизнь дороже.

      – Хватит меня пугать!

      – А я не пугаю. Ты спросил – я ответил.

      – Вместе, между прочим, вляпались.

      – Так я готов, так сказать,