Чистилище для Гурова. Николай Леонов

вам дело. Только мы здесь с какого боку?

      – А с какого нравится! Хоть с левого! Хоть с правого! – ответил Лев и заговорил в трубку: – Петр! Я в СИЗО. Тут начальник оперчасти позу скорпиона принял… Понял! Передаю!

      Следующие несколько минут он с удовольствием наблюдал, как менялся цвет лица майора, а уж начальственный рык Петра Николаевича доносился даже до него. Когда буря утихла, майор вернул сотовый Льву и безропотно достал журнал. Гуров нашел все, что ему было нужно, а потом спросил:

      – Как я понял, Бур еще здесь?

      – Да, осужденный Буров Алексей Панкратович еще здесь, на пересылку его через два дня отправим, а там – по этапу.

      – Вот и организуйте, чтобы нам с ним свободно поговорить, – попросил Гуров.

      – Выбирайте любую допросную, – предложил майор.

      – Вы меня не поняли! Я сказал свободно, то есть на свежем воздухе, – объяснил Лев.

      – Вообще-то, – начал было тот, но слова «не положено» предпочел проглотить, чтобы снова не нарваться на неприятности, и распорядился о встрече с заключенными.

      Уже через несколько минут Гуров и Бур стояли в тюремном дворе для прогулок, где, кроме них, не было ни души.

      – Гуров, ты чего по мою душу прибыл? Я тебя век не видел и еще столько же видеть не хочу, – «поприветствовал» его Бур.

      – Я тебя тоже очень люблю, – ответил Лев. – Только разговор у нас пойдет не о тебе, а о Солнышкине.

      – Распорядись, чтобы меня в камеру вернули, – бросил Бур и пошел к дверям.

      – Стой! – приказал Гуров, но тот продолжал идти. – Бур! Я знаю, что Алеша ни в чем не виноват, и хочу это доказать.

      – Между хочу и могу – очень большая разница! – резко поворачиваясь к нему, сказал Бур. – Ты влезешь, все разворошишь, а потом руки умоешь – не получилось, мол. А мальчонка пострадает!

      – Бур! Ты сколько лет меня знаешь?

      – А я помню? Кажись, еще при Советах пересеклись!

      – Вот и ответь мне, я когда-нибудь начатое дело на полпути бросал?

      – Время сейчас другое, Гуров! В мусарне сволочей всегда хватало, но чтобы столько сук, как сейчас, развелось, – такого не было!

      – Мы теперь не милиция, а полиция!

      – Ах ты батюшки! Большая разница! Переаттестация, блин! Кто смог заплатить, остались, а честные, у кого денег таких нет, на улицу вылетели! Нет, нам, конечно, проще! Забашлял, кому надо, – и гуляй вольно! Только что же вы таких детенышей, как Алеша, в топку бросаете? Да если б у меня только такой сын был, я бы его через всю свою жизнь до самой смерти в ладошках пронес! Да я чище него человека в жизни не видел! По сравнению с ним даже новорожденный младенец – уже грешник! Потому что Лешка – святой! А его без всякой вины на три года закатали? Что? Я, старый уголовник, это понял, а судья с прокурором и присяжные – нет?

      – Бур! Я, полковник Гуров, даю тебе слово, что докажу Алешину невиновность и добьюсь его освобождения! – совершенно серьезно сказал Гуров.

      – Ты наши законы не хуже меня знаешь! Ты понимаешь, чем тебе, в случае чего, отвечать