Дом, где разбиваются сердца. Бернард Шоу

(оборачиваясь). Но как вы можете так обращаться с вашим гостем, миссис Хэшебай?

      Миссис Хэшебай. Мне казалось, что вы зовете меня Гесиона.

      Элли. Теперь – конечно нет.

      Миссис Хэшебай. Отлично. Я все расскажу вашему отцу.

      Элли (огорченная). Ах!

      Миссис Хэшебай. Если вы только двинете пальцем, если только хоть на минуту станете на его сторону, против меня и против вашего собственного сердца… я поговорю с этим прирожденным солдатом свободы так, что он потом целую неделю будет стоять на голове, этот старый эгоист.

      Элли. Гесиона! Мой отец эгоист? Как мало вы знаете…

      Ее прерывает Мадзини, который возвращается, запыхавшийся и взволнованный.

      Мадзини. Элли! Менген приехал. Я думал, может быть, лучше тебя предупредить. Простите меня, миссис Хэшебай, этот престранный старый джентльмен…

      Миссис Хэшебай. Папа? Вполне согласна с вами.

      Мадзини. Ах, простите… Ну да, разумеется. Меня несколько смутило его обращение. Он заставил Менгена что-то там делать в саду. И требует, чтобы и я тоже…

      Раздается громкий свисток. Голос капитана: «Боцман, наверх!» Снова громкий свисток.

      Мадзини (растерянно). О господи, мне кажется, это он меня зовет… (Поспешно выбегает.)

      Миссис Хэшебай. Вот мой отец – это действительно замечательный человек!

      Элли. Гесиона, выслушайте меня. Вы просто не понимаете. Мой отец и мистер Менген были еще детьми, и мистер Мен…

      Миссис Хэшебай. Мне совершенно все равно, чем они были. Только давайте лучше сядем, если вы собираетесь начать так издалека. (Обнимает Элли за талию и усаживает на диван рядом с собой.) Ну, душенька, рассказывайте мне все про этого мистера Менгена. Его все зовут Босс Менген, хозяин Менген, правда? Настоящий Наполеон промышленности и отвратительно богат. Верно я говорю? А почему же отец ваш не богат?

      Элли. Да папе вовсе не следовало бы заниматься коммерческими делами. Его отец и мать были поэты. Они внушали ему самые возвышенные идеи. Только у них не хватило средств, чтобы дать ему законченное образование.

      Миссис Хэшебай. Воображаю себе ваших дедушку и бабушку, как они во вдохновенном экстазе закатывают глаза… Итак, значит, вашему бедному отцу пришлось заняться коммерцией. И он не преуспел в этом?

      Элли. Он всегда говорил, что добился бы успеха, если бы у него был какой-нибудь капитал. А он всю жизнь едва сводил концы с концами, только чтобы не оставить нас без крова и дать нам хорошее воспитание. И вся его жизнь – это была сплошная борьба. Вечно одно и то же – нет денег. Я просто не знаю, как вам это рассказать.

      Миссис Хэшебай. Бедняжка Элли! Я понимаю. Вечно изворачиваться…

      Элли (уязвленная). Нет, нет, совсем не так. Он, во всяком случае, никогда не терял достоинства.

      Миссис Хэшебай. А это еще трудней. Я бы не могла изворачиваться и при этом сохранять достоинство. Я бы изворачивалась не щадя себя (сжав зубы),