Дом, где разбиваются сердца. Бернард Шоу

Шотовер. Окажите мне честь, сударыня, сообщите, как вас зовут? (Усаживается в большое плетеное кресло.)

      Девушка. Меня зовут Элли Дэн.

      Капитан Шотовер. Дэн… Был у меня как-то давно боцман, который носил фамилию Дэн. Он, в сущности, был китайским пиратом, потом открыл лавочку, торговал всякой корабельной мелочью; и у меня есть полное основание полагать, что все это он украл у меня. Можно не сомневаться, что он разбогател. Так вы – его дочь?

      Элли (возмущенная). Нет. Конечно нет! Я с гордостью могу сказать о своем отце, что хотя он и не преуспел в жизни, зато ни одна душа не может сказать про него ничего дурного. Я считаю, что мой отец – лучший из людей.

      Капитан Шотовер. Должно быть, он очень переменился. Не достиг ли он седьмой степени самосозерцания?

      Элли. Я вас не понимаю.

      Капитан Шотовер. Но как это ему удалось, если у него есть дочь? У меня, видите ли, сударыня, две дочери. Одна из них Гесиона Хэшебай, которая вас сюда пригласила. Я вот стараюсь поддерживать порядок в этом доме, а она его переворачивает вверх дном. Я стремлюсь достигнуть седьмой степени самосозерцания, а она приглашает гостей и предоставляет мне занимать их.

      Няня возвращается с чайным подносом и ставит его на тиковый столик.

      Есть у меня еще дочь, которая, слава богу, находится в весьма отдаленной части нашей империи со своим чурбаном мужем. Когда она была маленькой, она считала резную фигуру на носу моего корабля, который назывался «Неустрашимый», самой прекрасной вещью на свете. Ну, а ее жених несколько напоминал эту фигуру. У него было точь-в‑точь такое же выражение лица: деревянное, но в то же время предприимчивое. Вышла за него замуж. И ноги ее больше не будет в этом доме.

      Няня (подвигает столик с чайным прибором к столу). Вот уж, можно сказать, вы маху дали. Как раз она сию минуту в Англии. Вам уже три раза на этой неделе говорили, что она едет домой на целый год, для поправления здоровья. И вы должны бы радоваться, что увидите свою родную дочь после стольких лет разлуки.

      Капитан Шотовер. А я нисколько не радуюсь. Естественный срок привязанности человеческого животного к своему детенышу – шесть лет. Моя дочь Ариадна родилась, когда мне было сорок шесть, сейчас мне восемьдесят восемь. Если она явится сюда, меня нет дома. Если ей что-нибудь нужно, пусть берет. Если она будет спрашивать обо мне – внушите ей, что я дряхлый старик и совершенно ее не помню.

      Няня. Ну что это за разговоры при молодой девушке! Нате, душечка, выпейте чайку. И не слушайте его. (Наливает чашку чаю.)

      Капитан Шотовер (гневно поднимаясь). Силы небесные! Они поят невинного ребенка индийским чаем, этим зельем, которым они дубят свои собственные кишки. (Хватает чашку и чайник и выливает все в кожаное ведро.)

      Элли (чуть не плача). Ах, прошу вас, я так устала. И мне так хотелось пить.

      Няня. Ну что же это вы делаете! Глядите, ведь бедняжка едва на ногах