На ладожских ветрах. Юрий Колонтаевский

в приемной, он скоро будет, тогда и подпишем.

      Л е х а . Мама…

      Карякина. Иди!

      Леха, кивнув, скрывается.

      К а р я к и н а . Значит, так и болтают? Что ж… этого следовало ожидать. И все – Дима.

      Ю р и й А н д р е е в и ч . При чем здесь Дима?

      К а р я к и н а . А вы что, не знаете? Между нами война не на живот, а на смерть. Никаких сил не осталось…

      Ю р и й А н д р е е в и ч . У Димы действительно зуб на вас, но болтать…

      К а р я к и н а . Конечно, мужская солидарность, понимаю. Если бы еще дело не страдало от этой самой солидарности. Впрочем, плевать. Дима меня терпеть не может, но ведь это же не причина, чтобы работать спустя рукава. Так?

      Ю р и й А н д р е е в и ч . На него не похоже.

      К а р я к и н а . Еще как похоже. Дима не может согласиться с подчиненным положением – убежденный анархист, подчинение его угнетает. А уж подчиняться женщине, бабе, как он говорит, и вовсе позор. Между тем я сплю и вижу, как он избавляется, в первую очередь, от подчинения мне. Я даже проявила инициативу – предложила организовать отдел автоматики. Специально для него. А что? Почему бы нам всерьез не заняться автоматизированным управлением технологическими процессами? У вас в НИИ есть такой отдел?

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Есть. Я его в меру сил возглавляю.

      К а р я к и н а . Вот и у нас должен быть. Я согласна отдать ему десяток единиц для начала. Дальше так работать нельзя… Он на меня бочку катит… Заметили – я уже усвоила жаргон… Впрочем, я тоже не остаюсь в долгу. Так и существуем. Я ему выговор за невыполнение плана, он – в отместку – муженька со двора сведет, накачает до полусмерти, на ночь пристроит в милицию – вот и квиты. Но ведь кто-тo не выдержит… Жанночка!

      Ж а н н а (заглядывает в кабинет). Слушаю, Ольга Владимировна.

      К а р я к и н а . Вам не трудно пригласить Дмитрия Ивановича?

      Ж а н н а . Не трудно.

      К а р я к и н а . Если мы не проведем эти испытания, нам крышка. Разгонят к шутам.

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Так уж и разгонят?

      К а р я к и н а . У Замятина докторская горит, у меня… и не знаю, что, – но тоже горит. Райком на низком старте. Первый не удержался, доложил в обком, там поставили на контроль. Ребята с периферии на пятки наступают. Вы мне вот что скажите, Юрий Андреевич, вы ведь работали с этой рецептурой…

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Да, но с малыми объемами. У нас нет большой мешалки, к тому же, центр города – никто не позволит…

      К а р я к и н а . При чем здесь объем?

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Как при чем? Эта рецептура требует сверхинтенсивного перемешивания. Мы применили малую шнековую мешалку. У вас пьяные бочки, объем большой, но пьяные бочки для промышленных объемов едва ли годятся. Здесь нужно что-то другое…

      К а р я к и н а . Вот это новости! А вы не шутите? И почему же, интересно знать?

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Я же сказал: темп перемешивания должен быть на порядок выше.

      К а р я к и н а . Ну, это еще не довод.

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Что ж, как знаете.

      К а р я к и н а . Мы никогда не работали на предельных скоростях, некоторый – и немалый – запас, я думаю, есть.

      Ю р и й А н д р е е в и ч . Вы никогда не работали с новыми рецептурами.