Хранитель кладов. Андрей Васильев

которое дядя Фома и Стелла называли «миром Ночи», действовали свои законы, и их было немало, это я усвоил. Может, один из них, например, запрещает Хранителям выкапывать клады собственноручно? Или надо слова какие произнести в этот момент?

      А спросить не у кого. Даже интернет – и тот не помощник, как бы странно это ни звучало.

      «Прошу тебя! Отпусти! Нет мочи!»

      Как видно, клад уловил мои сомнения, голос теперь не смеялся, а только что не рыдал. Мало того, в свете, который стал совсем уж ярким, передо мной вдруг побежали картины далекого прошлого, чем-то напомнив мне то ли рисунки из старых книг, то ли самые первые кинохроники.

      Бородатый мужик завертывает в тряпицу монеты, убирает их в горшок, чем-то закрывает его горло и кладет в яму, выкопанную около избы.

      Мрачные люди выносят из дома несколько гробов.

      На то место, где когда-то зарыли клад, ставят огромную бочку, стянутую обручами.

      Пожар. Причем горящий факел в окно кидает солдат в старинной французской форме.

      Вот снова на этом месте дом стоит, но выглядит совсем не так, как прежний.

      И так картинка за картинкой. Клад рассказывал мне о себе, о том, что видел, что запомнил. Это было необычно, но при этом чертовски интересно. Я смотрел на происходящее как завороженный, не желая, чтобы оно заканчивалось. Просто никогда ничего подобного даже представить не мог.

      Но вот деревня опустела, а после и дом, уже четвертый по счету, разрушился. И последней картиной, которую мне показали, оказался непосредственно я, сидящий среди густых трав на корточках, кряхтящий и мечтательно смотрящий в небо.

      То есть, у кладов еще и чувство юмора есть?

      Не знаю, это ли послужило причиной, по которой я все же принял решение, или что-то другое, но лопата с хрустом вошла в землю. И я ни капли не удивился, когда услышал, как она обо что-то скрежетнула.

      Отбросив инструмент в сторону, я встал на колени и руками начал выгребать землю, ища то, что попало под штык.

      Это оказались осколки глиняного горшка. Пока только они.

      – Слова, Хранитель, слова, – голос звучал уже не в голове, а совсем рядом со мной, прямо за плечом.

      Я опасливо повернул голову, но там, само собой, никого не увидел.

      – Слова! – моляще протянула девушка.

      – Да что говорить-то? – не выдержав, зло спросил я.

      – Отпусти меня! – немедленно отозвался голос. – Навсегда!

      – Иди, – разрешил я. – Отпускаю. Иди туда, куда положено. Навсегда!

      Ох, не напортачить бы. А если текст не тот?

      – А-а-а-ах! – метнулся голос вверх-вниз, после что-то коснулось моей щеки. То ли это странное существо ее погладило, то ли вообще поцеловало – я так и не понял.

      Но зато ощутил, как порвалась некая незримая струна, связывающая того, кто со мной говорил, и то, что лежало там, в яме. Навсегда порвалась.

      А следом за этим среди земли тускло блеснул металл монет.

      Глава четвертая

      Браслет с замысловатой вязью узора, плетеный обруч