Ловец мгновений. Александр Гриневский

не хотел думать о ней. Сейчас надо было попытаться уцепиться за собственную жизнь, попробовать ещё потрепыхаться, не опускать руки, бороться. Но тоска заливала, топила… Ведь она беспрекословно повиновалась, доверяла ему, и не только здесь, в этой так кошмарно сложившейся поездке, но и по жизни верила в него. Как же он мог так лопухнуться?

      «Супермен хренов, Рембо недоделанный – поддался, повёлся на восторженные взгляды молоденькой девчонки – всё из головы вылетело. Идиот! А, ладно, хватит об этом».

      Сколько он так просидел – неизвестно. Сейчас его существование протекало вне времени.

      Вынырнул из сладостного светлого полузабытья, когда что-то стремительное – птица – сова, наверное, – черной тенью, расталкивая вокруг себя воздух, пронеслась рядом, низко и канула в темноту.

      Вздрогнув от неожиданности, медленно и изумлённо возвращался в своё тоскливое и болезненное одиночество.

      Ночь заполнила, залила пространство вязкой чернотой, и только впереди, на горизонте сияла, манила к себе серая тонкая полоска – то ли гаснущий закат, то ли зарождавшийся рассвет.

      «Надо подняться и идти. Надо… Куда и зачем? Руку совсем не чувствую. Гангрена какая-нибудь начнётся… Как хорошо здесь сидеть, не двигаясь, закрыв глаза, надеясь, что провалишься опять туда, в забытьё, где светит солнце, нет забот и жизнь протекает плавно и радостно…

      Вставай, давай!»

      Впереди, на фоне светлой полосы, коряво тянулись ввысь высохшие стволы деревьев, а чуть сбоку, относительно выбранного им направления, чётко выделялся один – прямой и ровный – тонкой иглой устремившийся вверх. Куда идти, в принципе, было безразлично – огонёк от костра преследователей давно пропал из виду…

      Он зацепился мыслью за странную «иглу» на горизонте – хоть какая-то цель – дойти, посмотреть…

      Сразу и не заметил, что под ногами пошла твёрдая поверхность. Всё так же хлюпала вода под сапогами, но почва перестала быть вязкой, засасывающей – была твёрдой, ровной. В другой ситуации, не будь он таким усталым и раздавленным, это бы заинтересовало, но сейчас просто тупо отметил про себя эти изменения, ничему не удивляясь и ничего толком не воспринимая.

      До «иглы», как он назвал для себя это странное дерево, оставалось несколько десятков метров, и оно всё больше и больше напоминало обычный столб с остроконечной длинной верхушкой, искусственно изготовленный и непонятно зачем установленный здесь.

      И ещё, он обратил внимание, как постепенно всё менялось вокруг – просто отметил, не анализируя, не стараясь понять. Шел по гладкой и ровной поверхности, напоминавшей скальное основание, непонятно, с точки зрения геологии, как очутившейся среди этого бескрайнего болота. Воды под ногами не было – сухо. Столб проблёскивал в темноте гладкой, черной поверхностью. А главное, та светлая полоса, что он принял за отголосок заката или начинавшегося рассвета, была внизу, почти на уровне земли, совсем близко и сейчас всё больше и больше напоминала полоску