Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь. Вера Камша

залитая лунным светом гадина топала босой ногой и орала, она еще не заметила… Или заметила, но, как вошедший в раж человеческий ребенок, не могла унять плач, давая шанс. Отряду, не Роберу Эпинэ. Иноходец оглянулся на заткнувший улице горло эскорт; медлить было нельзя.

      – Дювье, – Проэмперадор заговорил негромко, спокойно, уверенно, будто успокаивал лошадь, – принять команду. Завернуть отряд. Ждать рассвета в старых аббатствах.

      – А…

      – Выполнять.

      Тут ни верность, ни смелость не спасут, разве что заговоры, но он их не знает, а огненных кошек не напасешься.

      – Монс…

      – Не мешай. Я знаю, что делаю.

      Он в самом деле знает, только пусть уберутся. От хныкающей гадины не сбежать, то есть всем не сбежать. Кто-то должен остаться, кто-то, кто нужен этой твари… Будь таковым кто-то другой, бросил бы ты его на съедение и сбежал? К Марианне? К Левию, спасать душеньку? Неважно. Щербатой девчонке нужен ты, и давно нужен, прятаться не за кого.

      – Монсень…

      – Хочешь, чтоб нас сожрало? – Поправить перевязь, пожать плечами. – Со мной ничего не станется. Забери Дракко.

      Спешиться, на мгновенье прижаться к теплой гриве. С Моро тоже так прощались.

      – Разрубленный Змей, вы уберетесь или нет?!

      Дошло. Заворачивают, с трудом сдерживая коней. Девчонка продолжает реветь, мостовая то ли кажется тряской, то ли в самом деле готовится стать болотом и поглотить все, что не успеет удрать. Крысы вот успели…

      Зеленая дымка липнет к камням, медленно, слишком медленно гаснет конский цокот. Ушли. Наконец-то.

      Рыжий огонь рвет тьму. Выстрел. На мгновенье прервавшийся рев.

      – Вы меня осуждаете? – Салиган сжимает пистолет и смотрит на ребенка без тени. – Без толку, как я и думал, но не стоять же как олухам?

      – Фляхи! – Девчонка топает ногой в спущенном зеленом чулке. Нет, это не чулок, это туман. – Фу! Дядька фу!

      – Что тебе, деточка? – кривится посеревший маркиз.

      Новый вопль, непонятные, но грязные слова, хватающие каблуки камни. Коронованное чудовище лыбится щербатым ртом, вытирает лапу о натянутую на круглом животике сорочку.

      – У болвана фульги нет,

      Не видать тебе конфет!

      – Деточка, – хрипло повторяет Салиган, – тьфу!

      – Деточка-конфеточка…

      – Уходите! – Робер хватает неряху за плечо. – Она за мной!

      – Вы самоуверенны… Проэмперадор. А удирать от нее я уже пробовал.

      – Дядька Фу сидит в шкафу!

      Дядька Бе застрял в трубе!

      Бе-бе-бе, вот тебе!

      Она прыгала то вперед, то назад, дразнилась, кривлялась, приставляла к носу растопыренные пальцы. Звонкие, будто над водой, вопли, должно быть, разносились далеко, но дома, если в них кто и жил, молчали, а южане убрались. Удрали, сбежали, бросили… Он сам их прогнал, и все же это было предательством. Он не ожидал, что и Дювье, и Дракко…

      – Дядька Фе сожрал трофей,

      Дядька Бу