Рецидив. Василий Головачев

на вопросы, поскольку охотничий сезон ещё не начался и по закону охотиться на крупного зверя было нельзя.

      Громадный, выпуклый со всех сторон, похожий на чрезмерно располневшего борца Геннадий Фофанович бегло пробежал глазами перечень проблем в растворе компьютерного дисплея, которые он должен был решать лично, как глава Управления, и вызвал Еремеева.

      Капитан заявился через пятнадцать минут. Он икал и то и дело морщился.

      – Что случилось? – пророкотал Охлин, отрываясь от созерцания экрана. – Съел что-нибудь?

      – Да привязалась лихоманка! – в сердцах ответил Еремеев, щуплый, худой, вихрастый, ещё раз икнул. – Извините… час уже мучаюсь!

      – От икоты можно избавиться с помощью массажа прямой кишки.

      – Спасибо, обойдусь, – бледно улыбнулся Еремеев. – Пройдёт. Да и как прямая кишка связана с лёгкими?

      – Я читал где-то, что американцы предложили такой способ, а раз предложили, то наверняка проверили на ком-то. Однако к делу. Меня вызвали к главному, поедешь со мной.

      – Я-то зачем нужен? – мотнул головой капитан.

      – Вместе будем отдуваться за Синдор. Кстати, это была твоя идея лететь туда охотиться, так что думай, что говорить будешь.

      – Мы летали… отдыхать.

      – Правильно. Собирайся, через пятнадцать минут жду внизу.

      Еремеев икнул, бросил на генерала виноватый взгляд, вышел.

      Охлин позвонил жене, сообщил, что может задержаться на работе, потом оставил за себя полковника Нобелева и спустился во двор. Здание ХОЗУ располагалось на окраине Сыктывкара, на улице Катаева, а штаб-квартира полицейского Управления – на улице Советской, поэтому добираться иной раз приходилось по полтора часа, что бесило генерала. С другой стороны, удалённость хозяйственно-снабженческой службы от общего управленческого кабинета полиции позволяла чувствовать себя комфортно, и Охлин терпел, стараясь встречаться с главным как можно реже, по большей части только на совещаниях.

      Чёрный «БМВ» Охлина просел на рессорах, когда генерал сел на заднее сиденье.

      – Куда, Геннадий Фофанович? – подошёл к машине начальник охраны Сапегов.

      – В штаб, – коротко ответил Охлин.

      Охрана заняла места в джипе сопровождения. Личные телохранители генерала сержанты Петро и Вован (по фамилии их никто никогда не называл) разделили обязанности, и на переднее сиденье «БМВ» сел бритоголовый Петро. Вован устроился в джипе.

      Появился Еремеев, сел рядом с Охлиным, имея кислый вид.

      – Поехали, – буркнул Охлин.

      Машина вырулила на улицу, практически свободную от общественного транспорта и грузовиков. По мере увеличения автопарка Сыктывкара росла и загруженность улиц города, и когда Катаева встала, Охлин добился от начальника ГИБДД города изменения порядка следования в районе ХОЗУ. Три улицы сделали односторонними, по четырём соседним установили режим движения, запрещавший въезд тяжёлому транспорту, поставили телекамеры, и жители улицы Катаева вздохнули с облегчением, не зная, что своему счастью с уменьшением потока автомобилей они обязаны