Узурпатор ниоткуда. Дмитрий Дубинин

массу хотя бы килограммов на двести. В противном случае, прежде чем сесть в самолет, я предлагаю всем написать завещание.

      Дэйв выругался по-литовски. Эту энергичную фразу я уже слышал от него раза два в похожих ситуациях.

      – Массу груза уменьшать невозможно. Жду дальнейших предложений.

      – Можно выбросить эту богадельню из пассажирского отсека. Место только занимает, – предложил Толя, имея в виду странный столик из алюминия и кресло рядом с ним. Кстати, идея неплохая – килограммов сто сразу долой.

      – Я мог бы возразить, но не буду, – неприятным голосом произнес Фенглер.

      – Действительно, лучше не надо, – промурлыкал Кеженис. – Можете прятать ваши грешки в другом месте.

      Речь шла о личном алкогольном запасе штурмана, который – и мы об этом знали – в полете обычно хранился как раз под алюминиевым столиком.

      – Кстати, о грешках, – заметил Майк. – Вот и повод, чтобы не связываться с дипломатическим грузом.

      – Значит, ни капли виски, – подытожил Роб. – Я согласен.

      – Но это нам почти ничего не даст, – продолжил Майк. – Давайте не будем брать с собой воду. Я не верю, что Африка вся поголовно от жажды помирает.

      – Ну, еще минус пятьдесят, – сказал я, поскольку питьевая вода была на моей совести. – А вот если сядем вынуждено посреди Сахары, что пить будем, пока спасателей дождемся?

      – Вино будем пить! – отрезал Курт. – И в этом случае никакой босс, даже самый злобный, не в силах будет запретить нам это.

      Члены экипажа закивали головами. Кеженис открыл было рот, но понял, что спорить глупо. Правда, тут влез Новинскас:

      – Если только бутылки не разобьются…

      – Если бутылки при посадке разобьются, – веско сказал Толя, – то и вино, скорее всего, пить будет некому.

      Казалось бы, черный юмор, да еще накануне вылета, но обстановка вдруг неожиданно разрядилась. Кто-то даже весело хохотнул.

      – Хорошо. Еще килограммов пятьдесят, и все будет в порядке, – произнес Дэйв.

      – Может быть, есть смысл точнее отмерить запас топлива в баках? – спросил Кеженис. Тут даже я почувствовал, что это вопрос непрофессионала. Странно – уж босс авиакомпании не должен быть дилетантом…

      – Это не самая лучшая идея, уж извините, шеф, – произнес Майк. – В любом случае по мере взлета сразу придется выработать килограммов двести. А учитывая обстоятельства, даже больше. В общем, топливо не трогайте. Оно само по себе, груз – тоже сам по себе… Послушайте, а так ли вам нужно сейчас лететь? Как раз минус один человек, и полет точно будет не более опасным, чем всегда.

      – Это мое решение, и оно обсуждению не подлежит, – жестко произнес Кеженис. К тому же мне предстоят личные переговоры, и никому из вас я это не смогу передоверить.

      – Ebony… and ivory[1], – тихонько стал напевать Курт. Я не понимал – специально он злит хозяина, что ли?

      – Тогда может быть, дадим отдохнуть кому-нибудь из экипажа? – вновь подал голос бортмеханик. – Господин Фенглер запросто мог бы полететь правым пилотом.

      – Я

1

«Черное дерево и слоновая кость», – слова известной песни П. Маккартни