Замкнутый круг. Анатолий Галкин

ях в торговом зале было тесно, а десять человек помещались сюда, но как шпроты в банку…

* * *

      Обычно за прилавком стоял хозяин «Эмиратов» – антиквар пенсионного возраста по фамилии Рыжов.

      Иногда его подменяла жена Эмма Исааковна, которая спускалась с третьего этажа по черной лестнице и, не выходя на улицу, сразу попадала в подсобку магазина. Там был маленький склад и чулан с вывеской на двери «Директор антикварного салона З.И. Рыжов».

      Захар Ильич очень гордился, что ловко сочинил название своей лавки. Все думают, что «Эмират» – это место, где живут шейхи, султаны и где много дешевого золота. И только он знал, что в этом слове зашифровано девичье имя его жены Эммы Исааковны Ратберг.

      Удивительно, но к шестидесяти годам старик Захар Рыжов стал любить жену еще крепче и сентиментальней.

      Он часто вспоминал их молодые годы, прогулки в темных переулках и поцелуи на набережной Яузы. В это время они были молодые и чушь прекрасную несли.

      Тогда все было не так, как сейчас! Он слегка обнимал ее в разных местах, и они сразу трепетали от страсти. А сейчас – за что ни возьмись, никаких бурных эмоций!

* * *

      Магазин «Эмират» закрывался в десять вечера. Но сегодня у покупателей был постный день. Лишь в полдень милая парочка купила обручальные кольца, и шальная девица выбрала себе серебряную цепочку.

      И это все! Во второй половине дня Захар Ильич не видел ни одного клиента.

      Уже без двадцати десять антиквар начал готовить лавку к закрытию. Он убрал самые ценные товары в сейф, запер на засов дверь черного хода и включил сигнализацию.

      Более того – Рыжов вырубил свет и вышел на улицу, гремя связкой ключей. Но запереть магазин не удалось. Как джин из сосуда возник покупатель. Невзрачный сорокалетний зануда в очках и шляпе. Типичный хилый интеллигент из прошлого века.

      Покупатель назойливо намекнул про «пятнадцать минут до закрытия магазина».

      Жаль, но этот очкарик был прав! Он клиент, а клиент всегда прав…

      Захар Ильич выдавил из себя улыбку, невнятно извинился, распахнул дверь и проскочил первым, включая в магазине свет.

      Покупатель выглядел странно. Он был лохматым и рыжим. Он поднял воротник плаща и надвинул шляпу по самые брови. Кроме того, этот тип раз в десять секунд оглядывался, стараясь делать это незаметно.

      Поведение незнакомца было неестественным, но Рыжов видел и не такое. Захар Ильич хорошо знал, что в ювелирных магазинах люди меняются. Сверкающие камни, горы золота и цены на этикетках мутят разум, как игристое шампанское.

      Так было всегда! Каждый второй покупатель вел себя неадекватно – так, как будто он находился «под мухой».

      Странный посетитель последний раз оглянулся, успокоился и задал свой главный вопрос.

      – Вы хороший антиквар?

      – Не знаю, но все говорят, что да. У меня дипломы есть. И я написал книгу про Фаберже. Я бы еще себя похвалил, но я очень скромный!

      – И не надо больше хвалить! Я все понял. Посмотрите сюда!

      Рыжий незнакомец засунул руку во внутренний карман плаща, вытащил непонятную вещицу, упакованную в лист серой бумаги, и поставил ее на стойку.

      Развернув изделие, Рыжов отошел на шаг назад и плотно прислонился к полкам, на которых грудились шкатулки, подсвечники, кубки и прочий серебряный антиквариат.

      Захару Ильичу надо было на что-то опереться, потому что ноги его стали ватными и непослушными.

      Рыжов еще раз взглянул на прилавок.

      Так и есть!

      Там стоял пес в пять дюймов роста. Именно та собака, о которой антиквар читал в архиве, в фонде Фаберже – платиновый пудель с изумрудными глазами и золотым ошейником. Как и в том описании, милый курчавый пес сидел на маленькой зеленой лужайке из малахита.

      Очевидно, что реакция антиквара насторожила рыжего гостя. Он стал чаще оглядываться и протянул руку, собираясь забрать своего бобика. Но Рыжов опередил! Он схватил статуэтку, поднес ее под лупу и развернул тем местом, где обычно ставили клеймо. И точно! У хвоста справа личный знак мастера, а слева – заветная печать с буковками «К.Ф.».

      – Молодой человек, вы хотите это продать?

      – Нет! Не продать, а только оценить, сколько это может стоить? И что лучше – продавать поштучно или всю псарню?

      – Так у вас они все? Все десять?

      – Не скажу! Я первый вас спросил. Я заплачу за оценку. Так сколько это стоит?

      – Это бесценно! Это нельзя продавать! Только в музей! И только в наш, в российский музей!

      – Хоть приблизительно – сколько это стоит? Если ее, скажем, на аукционе продать. В Париже или в Лондоне?

      – Если в Париже, я думаю, что поодиночке – по два-три миллиона долларов за штуку. А если вся коллекция, то не меньше сорока миллионов.

      На последней фразе посетитель перегнулся через прилавок, выхватил пуделя из руки антиквара и пробормотал что-то невнятное, похожее на «Большое спасибо! Рад был познакомиться».

      После