Обречённые на мытарства. Михаил Александрович Каюрин

всё-таки?

      – Для чего тебе это? – Марк пристально посмотрел на Кривошеева.

      – Будем считать, для расширения общего кругозора, – вкрадчиво проговорил тот.

      Марк задумался. У него не было никакого желания вступать в дебаты с кровожадным и подлым жандармом. Он знал Кривошеева, как облупленного, много лет. Знал о его бесчинствах и жестокости при создании колхозов. Бесполезность подобного разговора была для него очевидна. Более того, все эти рассуждения лишь усугубляли его незавидное положение арестанта, добавляли аргументов для обвинения. Однако, в нём скопилось столько ненависти к этому человеку, что захотелось вдруг хоть раз выплеснуть из себя тот гнев, то презрение, которые скопились в душе за многие годы.

      «Десять лет лагерей он мне уже обеспечил, так почему бы не поблагодарить его за это?» – подумал он.

      В этот момент у него и в голову не пришло, что вместо десяти лет можно угодить под расстрел.

      На его лице появилась довольная ухмылка.

      – Хорошо, ты услышишь от меня правду, – сказал Марк. – Если тебе так захотелось.

      – Да, сам не могу понять почему мне всегда любопытно узнать, какие мысли бродят в твоей голове.

      – Ну, тогда слушай, любопытчик, – скривился в усмешке арестант. – По моему представлению, государство – это не кучка людей, захвативших власть. Это весь народ, управлять которым должны люди, способные мыслить и действовать в интересах простого человека – широко и мудро. Между ними и народом должны быть прочные связи, чтобы понимать и доверять друг другу. Именно такой представлялась новая жизнь работяге. А что он увидел после свержения царя? Произвол и угнетение. Власть испугалась предоставить истинную свободу, которую обещала. Настоящая правда стала страшить её. Вот тут-то и потребовался платок на говорливый роток. На помощь призвали НКВД. Людей, имеющих собственное мнение, враз объявили врагами – отбросами общества – и принялись сбрасывать в тюремные камеры. КПЗ стали, как ямы для нечистот. А на краю этих ям поставили с черпаком в руках одержимых следователей-ассенизаторов, вроде тебя. От вашего черпака уже не увернуться. Вы гребёте всех без разбора, как бездумный механизм, чтобы поскорее заполнить лагеря дармовой рабочей силой. Вот на кого затаил обиду крестьянин. Раньше у него была мечта о счастье, а такие, как ты, вывихнули её и теперь он стонет от боли. Доступно объяснил?

      Некоторое время Кривошеев тупо смотрел на Марка, глаза его сделались стеклянными и будто омертвели. Казалось, слова арестанта, словно разорвавшаяся граната, смертельно поразили его, а сам он через секунду-другую обмякнет и повалится мешком на пол.

      – Ты что тут плетёшь, сволочь!? – очнувшись от шока, взревел Кривошеев. – Охрана! Бражников! Где вы, чёрт возьми!

            Охранник коршуном влетел в кабинет, подскочил к Марку Ярошенко, замер в ожидании команды.

      – Уведите!

      В этот момент в дверях появился Бражников.

      – Пытался бежать? – спросил он со злорадной усмешкой, что было равнозначно вопросу: побить?

      Кривошеев