Неравнодушные рассказы —2. Владимир Броудо

меня, двух моих братьев – отец был на фронте) в 1941 году эвакуировали из родного села Гороховка в село Россыпное (Воронежская обл.). Жили в заброшенном доме до того дня, как село начала обстреливать немецкая артиллерия. Нас, детей, буквально забросили в грузовики и вывезли из – под обстрела красноармейцы, отступающие от немецких войск. Было очень страшно. Позже мой брат подорвался на мине.

      Белякова Тамара Степановна: жителей нашей деревни с детьми заперли в церкви. Ни есть, ни пить не давали. Дней через десять дверь открыли, и мы стали выходить, с трудом обходя распухшие трупы умерших односельчан.

      Черник Анна Михайловна: Войну наша семья (я, брат и мама) встретила в станице Луганской, Луганская область, это рядом с железнодорожной станцией Новокондрашевская. В 1941 году мне было 6 лет, но я прекрасно помню как бомбили станцию. Было очень страшно, хата тряслась, вылетали стёкла, выли от страха животные. Я до сих пор очень боюсь звук летящих самолётов, он мне напоминает детский ужас бомбёжек. Немцы, венгры, румыны по-хозяйски расположились в наших домах. Помню, как перед освобождением нашей станицы нас эвакуировали в соседнюю деревню, а перед этим мы с радостью увидели на улицах советских разведчиков в белых маскировочных халатах. После боёв у околицы нашего дома остались траншеи и воронки от взрывов бомб и снарядов.

      Папсуев Михаил Дмитрович: В моём селе на Смоленщине фашисты были уже 20 августа 1941 года. И оказались они не такими хилыми, как их представляли… Первой жертвой в селе оказалась сельский врач – еврейка Рива, которую немцы расстреляли при первой встрече. Затем по селу начался отстрел кур. Охотились немцы на кур по всем дворам- всюду гремели винтовочные выстрелы.

      У жителей немцы никакую еду, кроме яиц, не брали. Но «яйки» -подай! «Добрые» немцы иногда яйца меняли на какие-нибудь безделушки – вроде губной гармошки.

      К лету 1942 года немцы вынуждены были в районе брянских лесов держать значительное количество войск. Они, чтобы уничтожить питательную среду партизан, выжгли все хутора и почти все сёла. На границе Брянской и Смоленской областей были сожжены так же такие населённые пункты, как Барковичи, Прища, Малаховка, Алексеевка, Тросна, Деньгубовка и многие др. Но оставили целыми крупные сёла для собственного базирования, такие как Корсики, Сукромля, Сергеевка и др. Зима – то суровая.

      В сжигаемых населённых пунктах местных жителей или расстреливали, или угоняли. А на хуторе Лузганки более 50 человек загнали в колхозный сарай и сожгли заживо. На этом месте сейчас стоит обелиск в память погибшим.

      Если в районе какого – нибудь населённого пункта был убит хоть один фашист, село сжигалось, и первые попавшиеся десять жителей превращались в заложников и расстреливались.

      …Нагрянувший в село Сукромля карательный отряд застал в селе двоих партизан. В лес они уходили через усадьбу колхозницы Елены Бруевой – матери двоих девочек. Немцы заметили… Елену Ефимовну подвели