Красное Солнышко. Александр Красницкий

заступаешься! – сказал он. – Пусть Малкович с нами будет. Я знаю, что он воин храбрый и советник хороший.

      – Вот так и давно бы тебе! – промолвил, слегка усмехаясь, Добрыня. – Вот что, отец Бела, ты княгиню Ольгу хаять оставь: мудрая она была, недаром по вещему Олегу имя свое носила. Про христиан тоже ничего не скажу. Есть и среди них храбрые воины.

      Бела опять нахмурился. Очевидно, он не мог выносить, когда при нем хвалили христиан.

      – Много христиан развелось в Киеве, – произнес он, – и они погубят весь народ славянский. Они уже просветили Ярополка и подстрекнули его убить Олега.

      – Не может быть того! – воскликнул Владимир.

      – Ты думаешь? – холодно сказал Бела, взглядывая в упор на Владимира. – Олег и ты никогда не поддались бы им, а Ярополк склонился на их сторону. Он позволяет христианским жрецам обращать в свою веру киевский народ. Олег не позволил бы этого. Ты тоже. Вот вас и нужно было устранить, чтобы Ярополк остался один княжить. О, они хитры!

      Олег пал, ты – изгнанник. Ярополк поддался христианам.

      – Я вернусь, – закричал Владимир, – и горе всем им!

      Глаза его искрились гневом, слова будто через силу вырывались из груди.

      – Кому им? – спросил Бела.

      – Им! Ярополку и христианам.

      – И ты не отступишься от своих слов?

      – Клянусь, нет!

      – Тогда, сын мой, ты можешь рассчитывать на помощь Святовита! – торжественно проговорил жрец. – Я дам тебе дружину и помогу тебе в твоей мести!

      Он протянул руку славянскому князю, как бы подтверждая этим свое обещание.

      Договор

      Очевидно, Бела совершенно изменил свои взгляды на Добрыню.

      Вскоре вместе с ним он удалился из зала, оставив Владимира пировать со своими воинами. Сын Святослава между тем скоро развеселился. Обещание арконского жреца ободрило его. Он сильно побаивался, что им с Добрыней не удастся добыть на Рюгене дружины, теперь эти опасения рассеялись. С уходом Белы все вдруг повеселели. Завязался разговор, воины уже не только что непринужденно разговаривали, но и смеялись. Забыта была даже выходка Добрыни Малковича, тем более что все видели, как жрец оказал ему внимание.

      К Владимиру относились все с большим почтением.

      После того как Бела открыто пообещал ему помощь, в нем видели вождя предстоящего похода в новые, не истощенные еще предшествовавшими грабежами земли, а поэтому теперь уже многие старались обратить на себя его внимание.

      В то же самое время Бела и Добрыня в отдаленном покое вели между собою вполне откровенный разговор.

      – Помощь-то ты обещал нам, отец Бела, – говорил Добрыня Малкович, непринужденно рассевшись пред жрецом на дубовой скамье, – а вот не сказал одного: что ты получить с нас пожелаешь?

      – А то, что вы исполнить можете, – был ответ.

      – Еще бы ты запросил, чего сделать нельзя, – усмехнулся Добрыня. – Да ты обиняками-то не говори. Условимся сразу – и конец всему!

      – Помогу я вам, – вдруг пылко и страстно заговорил арконский жрец, – помогу так, что