Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник). Пелам Вудхаус

к своему дружку, перебросился с ним словом, и Огастес умчался к другим гостям. Вот она, жизнерадостность юности. Уже через минуту он беззаботно отплясывал тустеп. Будущее со всеми его грозами начисто улетучилось у мальчишки из головы.

      – Все в ажуре, – сообщил Золотце, возвращаясь. – Поклялся, что не удерет. Найдете его где-нибудь поблизости. Теперь давайте обсудим.

      – Не хочется посягать на твое драгоценное время, – съязвил я. Снисходительный тон этого дьяволенка невыносимо раздражал меня. Я для него не больший авторитет, чем пальма в кадке, к которой он привалился.

      – Да ладно, все путем. – Для него всегда все нормально. – Мне вечеринки не нравятся. Я и пришел только потому, что Бэк упросил. А вообще танцы меня утомляют, так что пойдем куда-нибудь, посидим, поговорим.

      У меня возникло чувство, что детский праздник – самое для меня подходящее место. То Сэм Фишер обходится со мной как с ребенком, а теперь и Золотце. То, что я вполне дееспособный человек, которому идет уже тридцать первый год, что недавно я едва избежал смерти и у меня за плечами безнадежная любовь, не производило никакого впечатления.

      Я покорно последовал за своим учеником в укромное местечко. Развалившись в кресле, Огден закинул ногу на ногу.

      – Сигаретка найдется?

      – У меня нет сигареты, но даже если б и была, я бы тебе не дал.

      Он кинул на меня снисходительный взгляд:

      – Хандрите, э? Дерганый весь какой-то. В чем проблема? Злитесь, что я не поехал к вам на квартиру? Так я объясню.

      – Буду рад послушать.

      – А все получилось так. Я вдруг подумал, что плюс-минус денек – без разницы. Раз уж я тут, в Лондоне, могу и повеселиться немножко, а потом уж ехать. Я предложил Бэку смотаться в Лондон, ему идейка пришлась по душе. Выяснилось, что он и на машине-то всего разочек катался. Нет, представляете? А у меня собственная есть, с малолетства. Вот мне и захотелось устроить ему увеселительную прогулку. На это деньжата и ухнули.

      – Все?

      – Само собой. У меня два доллара осталось. Мы же не только катались, есть тоже надо. Знаете, этот Бэкфорд жрет, как слон, за уши не оттянешь. Все из-за того, что он не курит. Вот у меня совсем не тот аппетит, что раньше. Ладно, все. Выкладывайте денежки, и я завтра же отправлюсь. А уж мама обалдеет, представить жутко.

      – Ты к ней не поедешь. Завтра мы возвращаемся в школу.

      – Что такое? – Огден недоверчиво посмотрел на меня. – В школу?

      – Я переменил планы.

      – Не поеду я ни в какую школу! А силой вы не посмеете меня волочь! Что с вами сделают, если я выложу старому пустозвону про нашу сделку? Про то, как вы сунули мне деньги, а?

      – Говори что хочешь. Он тебе не поверит.

      Огден призадумался, до него дошла истина. Самодовольное выражение слетело у него с лица.

      – Вы что, спятили? Сами отсылаете меня в Лондон, а не успел приехать, тянете обратно. Прям утомился от вас!

      Конечно, что-то в его доводах было. Крутая перемена моих намерений, разумеется, представлялась ему необъяснимой. И я, чудом отыскав