Стратегии выдающихся личностей. Валентин Бадрак

утомленного, озабоченного» отца, «думал о своем несчастном художестве, о том, что со мной будет». Отец-грузчик неутомимо и машинально, как обреченная на медленное умирание кляча, таскал бочки с селедкой, старший сын содрогался и мысленно искал свой, но обязательно другой путь. «Я посмотрел на свои руки. Они были слишком нежными… Мне надо было найти себе такое занятие, которое бы не закрывало от меня небо и звезды и позволило бы мне понять смысл моей жизни». И конечно, он нащупал тропу, а тяжелые переживания и подавление отцом заметно ускорили становление личности, корректировку жизненного сценария. «Захватив двадцать семь рублей – единственные за всю жизнь деньги, которые отец дал мне на художественное образование, – я, румяный и кудрявый юнец, отправляюсь в Петербург… Слезы и гордость душили меня, когда я подбирал с пола деньги – отец швырнул их под стол».

      Софья Ковалевская связывала свое явление миру как математика с детскими беседами с дядей, старшим братом отца. «Я считалась его любимицей, и мы, бывало, часами просиживали вместе, толкуя о всякой всячине… Из разных книг набрался он кое-каких математических сведений и любил пофилософствовать по их поводу, причем ему часто приходилось размышлять вслух в моем присутствии», – писала она в «Воспоминаниях детства». Дядюшка Петр Васильевич и привил девочке «благоговение к математике как к науке высшей и таинственной, открывающей перед посвященным в нее новый чудесный мир, недоступный простым смертным».

      Пути к идее и личной миссии могут быть весьма различны, и в том числе это может быть единственный, спасительный путь для сохранения зародыша личности. Об этом прекрасно в воспоминаниях рассказала певица Галина Вишневская, которая была брошена родителями, воспитывалась бабушкой, пережила смертельную военную блокаду Ленинграда. «С первых же классов школы стала непременной участницей всех школьных концертов, и сразу ко мне прилипло прозвище Галька-артистка. […] В первом классе я получила первую премию за пение – три метра ситца, белого в горошек, и бабушка сшила мне из него платье с воланами. Пение стало моей страстью. […] Предоставленная себе в этом круговороте человеческих страстей, видя рядом разврат и возвышенную любовь, я поняла, что мне остается либо опуститься на самое дно, либо выйти из этого месива недосягаемой и сильной. И я чувствовала, я знала, что помочь мне может только искусство. […] Я любила пение и тот мир, который я чувствовала в себе и который создавала. Тот живой мир, который жил в моем воображении, который не мог быть фальшивым, ибо был нематериален, и к нему нельзя было прикоснуться», – пожалуй, к этим цитатам, выражающим ощущения в разное время становления и развития личности, мало что можно добавить.

      Зададимся вопросом: можно ли эффективно использовать знания о фрустрациях выдающихся людей? Не только можно, но и нужно! И довольно примечательно, что многие люди, вышедшие из неблагополучных семей и мрачной среды, пользуясь опытом предшественников, не только получали поддержку