ЛЯДЬ. Исаак Ландауэр

перевода. Иногда, впрочем, и пары абзацев взращённого на розовых лепестках пешеходного светофора для обездвиженных хватало, чтобы пересказать дословно жизнь автора одним лишь словом: не дала.

      Весело. То есть действительно это хорошо. Пройдя экстерном обряд посвящения и обзаведшись в три месяца дюжиной «постоянников», энная доля которых могла при случае защитить от неспровоцированной грубости, юная леди сделалась абсолютным лидером по части ценника, заодно приобретя священное право решать, с кем ехать, а кого перевести «на ассортимент». Коллеги-путаны названию не обижались, тут, как ни крути, имела и ещё раз имела место быть настоящая сука – в том неподдельном, искреннем и великолепном смысле слова, которое понятно лишь женщине. Талант, умение и, главное, желание получать удовольствие, попутно и естественно раздаривая его другим. Божий дар, поди с таким поспорь. К тому же, интимная жизнь на широкую ногу старит лишь ту, что отдаётся партнёру без страсти – хотя бы и единственному мужу или уважаемому любовнику. Если же симпатия взаимна, то чем её больше – хоть разом семеро по семь раз на дню, – тем пуще расцветает обаяние молодости, да так, что не страдает даже девичья упругость – аргумент в бизнесе окончательный, как полнотелая могильная плита.

      Салоны и прочие наполненные терпеливым функционалом гадюшники ей не нравились. Прейскурант, дополнительные услуги, одноразовые тапочки и застиранные махровые полотенца. В пору завыть от эдакой тоски, не говоря уже про стены, к слову, одни и те же, отсутствие интриги и более-менее устоявшийся набор посетителей – слишком ленивых, чтобы поискать действительно стоящего удовольствия. В постели такие – что импотент у ладанки: святые поневоле. В силу отсутствия характера, куража или юности, но всякий раз гнусно-вежливые и обязательно трусоватые – как-никак у постоянного гостя не стащат, надо думать, бумажник, медикаментами не накачают и не проломят впопыхах голову. Уж коли идёшь за продажной симпатией, действуй по праву силы, а не штудируй Интернет, вздрагивая от шороха за углом. Девки – уменьшительно-ласкательное от слова «ассортимент» – такие заведения, наоборот, ценили, и все поголовно стремились туда попасть. Тепло, сухо, не надо никуда ездить, и никто ничего не порвёт. «Как-то чересчур отрицания для единственного предложения», – презрительно бросала в ответ поклонница на тот момент Шолохова, спеша возвратиться к сцене расстрела Петра.

      Желание, эротизм угадывались ею безошибочно теперь всюду, не исключая и печатное наследие, коего только на языке Брокгауза и Эфрона лет так на пять с лихвой непрерывного досуга. «А уж кобели они все, от мала до велика», – имея в виду классиков, ставила в глазах коллег неистребимый диагноз всей мужской братии. К мнению Мало^’й, так уважительно, дабы подчеркнуть юный возраст – при прочих равных первейшее достоинство шлюхи – охотно прислушивались, ибо оказалась она удачливее, мудрее, образованнее остальных. И даже физически сильнее. Поначалу