Поезд на Солнечный берег. Валерия Вербинина

подарков и пир горой.

      – А тебе что подарили? – спросил компьютер.

      – Не помню. Честно говоря, я даже не посмотрел, но это неважно, потому что свой подарок я отдал химерам. В конце концов, у них тяжелая работа – все время стоять там и ждать гостей. Вуглускр старался, как мог, но… не знаю. Не нравится он мне, есть в нем что-то такое… Неприятный он все-таки тип.

      – Ой, как ты мне надоел со своим нытьем, – отозвался компьютер. – Я это слышал уже много раз, уши вянут! Может, прошвырнемся лучше по девочкам?

      – Умолкни, маньяк озабоченный, – посоветовал Филипп.

      – От маньяка слышу, – не остался в долгу компьютер.

      Они пререкались еще минут пять в таком же духе. Неожиданно компьютер умолк. Машина вылетела на аэробульвар. Со всех сторон на нее красными хлопьями сыпался снег.

      – Опять! – проворчал компьютер. – Честное слово, Филипп, я пошутил. Я вовсе не хотел портить тебе настроение.

      За окнами танцевала метель. Компьютер смачно выбранился, чтобы поднять температуру, но это не помогло. Филипп едва удостоил метель взглядом.

      – Я хочу белый снег…

      Компьютер, получивший хорошую взбучку, пилотировал машину в молчании.

      – Поговори со мной, – попросил Филипп. – Я счастлив, черт возьми, я во что бы то ни стало должен быть счастлив. Мне все завидуют, я видел это по их лицам и речам, а я… я не понимаю, что со мной. Скажи, отчего мне так плохо?

      – Не знаю, – отозвался компьютер, зевая, – и вообще, это не по моей части. Сходи в галактический театр, развейся.

      – А ты сам был там?

      – Видел представление. Ничего, забавные такие уродцы.

      – Для них, наверное, уродцы – это мы, – сказал Филипп.

      – Статья первая кодекса Дромадура, – предостерегающе шепнул компьютер. – За заявление об ущербности человеческого рода можно угодить на виселицу, да так на ней и остаться.

      – Нет, в галактический театр я не пойду, – решительно заявил Филипп. – А что нового в кино?

      – Ничего особенного. Орландо Оливье на прошлой неделе снялся в трех фильмах.

      – Как это он успевает? – удивился юноша.

      – Он просто продал свое лицо, – объяснил компьютер, – а остальное рисуют программы. Живьем он снимается только в рекламе, и то, если хорошо заплатят.

      – В жизни он не такой, как на экране, – заметил Филипп. – Я видел его на дне нерождения. Самый обыкновенный парень, мы даже перекинулись парой слов.

      – Ну ты даешь! – хмыкнул компьютер. – Так ведь на экране он собран по частям. Голову берут от него, руки – от другого, ноги – от третьего, мускулы, если понадобится, тоже у кого-нибудь одолжат. Неудивительно, что весь Город по нему с ума сходит.

      – Я не хочу сходить с ума. Значит, и в кино я не пойду, – заключил Филипп.

      – И зря, – сообщил компьютер. – В последней киношке он играет парня, продавшего душу цветам-мутантам за вечную молодость. Цветы нарисовали его портрет, который стареет вместо хозяина. Но все кончается