Поезд на Солнечный берег. Валерия Вербинина

и в стене, мягко зазвенев, открылся лифт. На прощание Филипп в отместку показал своему изображению нос. А потом дверцы лифта сомкнулись, и в следующее мгновение он вознесся на крышу, где Филиппа ждал аэромобиль «Черный айсберг» 2200 года выпуска, коллекционная модель, снабженная к тому же четырьмя сверхреактивными двигателями, усовершенствованной катапультой и особыми средствами на случай столкновения с воздушной полицией. Филипп пристегнулся. Лаэрт висел над взлетной площадкой и, утирая слезы, махал платочком. Плавно поднявшись над крышей, машина развернулась на двести шестьдесят пять градусов и ринулась в ночь.

      Сон второй

      Циклон без устали несся на северо-северо-восток, а Серж Сутягин, пассажир нулевого класса, уютно расположился в везделете, летевшем в обратном направлении. Кроме него, в салоне было еще двое человек; третьего выпихнули в иллюминатор где-то над Тупиковой улицей за то, что он громко храпел. На Сутягине было щегольское одеяние лимонного цвета с перламутровым отливом, а голову венчал черный цилиндр с закрученными спиралью полями. Своим неотразимым видом он рассчитывал произвести впечатление на Матильду, чей день нерождения был как раз сегодня. Для тех, кто не знает, что такое день нерождения, объясним: поскольку в году 365 дней (а иногда и все 366), несправедливо, что день рождения празднуется всего раз в год, и поэтому, чтобы заполнить ожидание, назначаются дни нерождения с танцами, морем шампанского и игрой в прятки. На дни нерождения (в отличие от дней рождения) хозяева всегда дарят гостям подарки, причем на приличный день нерождения гостей является никак не меньше сотни, и поэтому легко себе представить, что далеко не всякий может себе позволить роскошь устраивать подобный праздник раз в месяц, как нормальные люди; а у Матильды, например, дни нерождения бывали даже по несколько раз в неделю. Некоторые находили из-за этого, что в Матильде много разных «чересчур»: она чересчур богата, чересчур умна и чересчур красива; впрочем, по-настоящему ей не прощали только последнее. Что касается Сутягина, он не понимал, как можно быть чересчур красивой, и в знак своей преданности вез Матильде букет из ежей и ужей, втайне рассчитывая, что он ей понравится; и потом, может быть, у нее не все так серьезно с этим Филиппом, у которого такие ясные глаза и такая лучезарная улыбка. До появления Филиппа Сутягин числился в списках соискателей Матильдиной руки. Под трехзначным номером, но все-таки числился; однако стоило появиться Филиппу… Стоило Сутягину вспомнить о том, какими глазами Матильда смотрела на Филиппа, как ему стало тесно в своем мягком кресле, тесно в везделете, тесно на этой планете, где приходилось дышать одним воздухом с удачливым соперником. Он ожесточенно рванул узел галстука, завязанного омертвевшей от соседства с сутягинской шеей петлей, и стал мечтать, как Филипп, пикируя на небоскреб Вуглускра, бубликового короля и Матильдиного отца по совместительству, сломает себе шею и Матильда, оплакав его, в законном порядке станет госпожой Сутягиной.

      Филипп плавно приземлился на