Старая актриса на роль жены Достоевского. Эдвард Радзинский

Думаешь, ты одна свою комнату ищешь? Это с вашей сестрой через раз случается! Вот мыслящая курица и просит – чтобы я вас всех гнал отсюда по вашим номерам. (Хохочет.)

      Она. «Как чуден Божий мир, как Божий мир прекрасен…» Какой приятный персонаж – «мыслящая курица».

      Голос. А я всех баб «мыслящими курицами» зову. Хотя курицы бывают разные… Вредные, вроде тебя, думать мне мешают – их под нож нужно! А санитарка – полезная «мыслящая кура»: она вокруг дивана хлоркой протирает, еду носит…

      Она. Как… вы… там… едите?

      Голос. Значит, если человек под диваном, ему есть не надо? Вы, значит, на диванах, обжирайтесь, а мы, под диванами, с голоду помирай? Дудки! Долой социальную несправедливость! Все люди равны – на диванах и под диванами!

      Она. Ха-ха-ха…

      Голос. Какой смех у тебя… Колокольчик!

      Она. Надтреснутый. (Хохочет.) Бог не дал мне ни ума, ни внешности, но дал смех! Я очень смешливая… И этого оказалось достаточно: я всегда пользовалась успехом у мужчин. Любой скучный идиот сразу ощущал себя со мной великолепным остроумцем!..

      Голос. Все, старуха! Норму пребывания в гостях ты перевыполнила! Катись репкой отсюда! Федя будет философствовать.

      Она не двигается.

      По-моему, ты оглохла?

      Она (подумав). Я остаюсь здесь, пожалуй.

      Голос. Как? Ты что, ведьма?

      Она. У меня условный рефлекс. Если мне что-то приказывают – я поступаю наоборот…

      Голос (угрожающе). Старуха!

      Она. Я никогда не умела подчиняться… У собаки есть хозяин, у волка есть Бог! Ха-ха-ха! Я – остаюсь.

      Голос. Уходи, старуха, подобру-поздорову!

      Она. Ни за что! Мне тут нравится: деревья, рояль – я так соскучилась по музыке! Я – остаюсь.

      Голос. Ох, как я сейчас буду страшен!

      Она. Ох, как мне хочется это увидеть!

      Голос (оглушительно). Учти, я – сумасшедший!

      Она. Тоже, напугал! Все мои мужья называли меня «сумасшедшей»… Значит, нас здесь будет двое – сумасшедших!

      Голос. Учти, я – по правде… Я – эпилептик. Как все гении. Как Достоевский Федя. Я так задрожу, я такую конвульсию выдам!

      Она. Ну и дрожите! На здоровье! Тоже – событие! Надо спокойней относиться к таким вещам. Например, Август Стриндберг… это великий драматург… весьма бытово относился к этим делам. Он вежливо говорил своим гостям: «Простите, господа, я вас покидаю, у меня в два – конвульсия…» Ха-ха-ха!

      Голос. Он был их эпилептик, а я – наш… Если я задрожу – я тебя в клочья разнесу!

      Она. Не знаю, не знаю… Пока вы только угрожаете – а дел никаких!

      Голос. Ну что ж… Я покажу сейчас – как я гоню из моей комнаты… Тебя обслужить по первому разряду, старуха?

      Она. Уж пожалуйста, в самом полном объеме, уж вы постарайтесь! Напоминаю: смертью вы меня уже путали, сумасшествием – тоже.

      Голос. Ничего, у меня есть кое-что в запасе. Итак, я начинаю говорить правду…

      Она. Очень интересно. Например?

      Голос.