Битва за Рим. Колин Маккалоу

со мной.

      – Разговаривает с тобой?

      – Вы обе тоже разговаривали со мной, пока находились у меня в утробе.

      Взгляд девочки стал насмешливым.

      – Странная ты какая-то, мама. И становишься все страннее. Как может ребенок говорить, пока он в утробе? Ведь дети не говорят даже после того, как родятся, по крайней мере сперва.

      – Вся в отца, – бросила Ливия Друза, скорчив гримасу.

      – Значит, ты не любишь папочку! Так я и думала! – воскликнула Сервилия скорее с облегчением, чем осуждающе.

      Ей уже исполнилось семь лет; мать сочла, что с кое-какими жизненными реалиями ее можно ознакомить. Не то что настраивать против отца, но… Разве не чудесно было бы превратить старшую дочь в преданную подругу?

      – Нет, – неумолимо произнесла Ливия Друза, – я не люблю твоего отца. Хочешь знать почему?

      Сервилия пожала плечами:

      – Наверное, ты все равно скажешь.

      – А ты сама его любишь?

      – Да, да! Он – самый лучший человек в целом свете.

      – О!.. Тогда мне действительно придется объяснить тебе, в чем тут дело. Иначе ты станешь меня осуждать. А у меня есть основания его не любить.

      – Конечно, иначе ты не скажешь.

      – Понимаешь, миленькая, мне не хотелось выходить замуж за твоего папочку. Меня заставил согласиться твой дядя Марк. А это – дурное начало.

      – У тебя была возможность выбирать.

      – В том-то и дело, что никакой! Чаще всего так и происходит.

      – А по-моему, тебе следовало признать, что дядя Марк лучше тебя разбирается в таких делах. А также во всех остальных. В том, как он подобрал для тебя мужа, я не вижу ошибки, – молвила семилетняя судия.

      – Ничего себе! – Ливия Друза уставилась на дочь полными отчаяния глазами. – Сервилия, разве людям можно диктовать, кого им любить, а кого нет? Так получилось, что твоей отец не пришелся мне по сердцу. Он мне никогда не нравился – еще с тех самых пор, когда я была в твоем возрасте. Но наши отцы загодя договорились, что мы поженимся, и дядя Марк не усмотрел в этом ничего дурного. Я так и не сумела его убедить в том, что отсутствие любви – помеха браку довольно малая, а вот неприязнь с самого начала неминуемо обречет его на неудачу.

      – По-моему, ты просто глупа, – надменно ответствовала Сервилия.

      Упрямый ослик! Но Ливия Друза не сдавалась:

      – Супружество – дело сугубо личное, дитя мое. Неприязнь к мужу или жене – бремя, которое очень нелегко нести. В супружестве люди беспрерывно соприкасаются. А когда человек вызывает у тебя неприязнь, то тебе очень не хочется, чтобы он тебя касался. Это-то тебе понятно?

      – Мне не нравятся ничьи прикосновения, – отчеканила Сервилия.

      – Будем надеяться, что так будет не всегда, – с улыбкой ответила мать. – Меня, к примеру, вынудили выйти за человека, прикосновения которого были мне неприятны. Человека, который сам был мне неприятен. Так оно осталось по сию пору. Однако результатом этого брака стало появление иных чувств: я люблю тебя, люблю Лиллу. Как же мне не любить твоего папу