Битва за Рим. Колин Маккалоу

сирийскому претенденту на каппадокийский престол Селевку, – молвил Марий.

      – Верно. – Царь фыркнул. – Бедняги! Мы перебили их всех, до последнего человека.

      – Это я заметил, – сухо произнес Марий и наклонился вперед. – Скажи мне, царь Митридат, разве в Понте не принято убирать тела убитых с поля боя?

      Царь заморгал, поняв, что в словах Мария не содержится комплимента.

      – В это время года? Зачем? К лету от них ничего не останется: их смоет вешними водами.

      – Понятно. – Выпрямив спину, ибо так принято восседать в кресле в Риме (ведь тога – это одеяние, не терпящее беспокойства), Марий положил ладони на ручки кресла. – Мне бы хотелось взглянуть на царя Ариарата Восьмого – так, видимо, звучит его титул. Возможно ли это, царь?

      – Конечно, конечно! – обнадежил его царь, хлопнул в ладоши и приказал явившемуся на вызов давешнему древнему старцу: – Пошлите за царем и принцем Гордием! – Повернувшись к Марию, он произнес: – Я всего десять дней назад нашел племянника и принца Гордия у троглодитов – к счастью, живыми и невредимыми.

      – Как удачно! – откликнулся Марий.

      Вошел принц Гордий; за руку он вел мальчика лет десяти. Самому Гордию было уже за пятьдесят. И мальчик, и он были одеты по греческой моде; оба почтительно застыли у подножия возвышения, на котором восседали Марий с Митридатом.

      – Ну, молодой человек, как поживаешь? – обратился Марий к мальчику.

      – Хорошо, благодарю, Гай Марий, – ответил ребенок, настолько похожий ликом на царя Митридата, что его можно было принять за портрет самого Митридата в юные годы.

      – Кажется, твой брат мертв?

      – Да, Гай Марий. Смертельная болезнь сразила его здесь, во дворце, два месяца назад, – ответил маленький попугай.

      – Так что теперь ты – царь Каппадокии.

      – Да, Гай Марий.

      – Тебе нравится быть царем?

      – Нравится, Гай Марий.

      – Тебе достаточно лет, чтобы править?

      – Мне помогает дедушка Гордий.

      – Дедушка?

      Гордий улыбнулся; улыбка получилась не из приятных.

      – Для всех я – уже дедушка, Гай Марий, – со вздохом ответил он за мальчика.

      – Понятно. Благодарю тебя за аудиенцию, царь Ариарат.

      Мальчик и провожатый с изящным поклоном удалились.

      – Мой Ариарат – славный мальчуган, – проговорил Митридат тоном нескрываемого удовлетворения.

      – Твой Ариарат?

      – В метафорическом смысле, Гай Марий.

      – Он – вылитый ты с виду.

      – Правильно, ведь он – сын моей сестры.

      – Мне известно, что в вашем роду приняты родственные браки. – Марий шевельнул бровями, однако этот знак, столь понятный Луцию Корнелию Сулле, оказался бессмысленным для Митридата. – Что ж, выходит, каппадокийские дела вполне улажены, – радостно произнес Марий. – Из этого, безусловно, следует, что ты уведешь свою армию назад, в Понт.

      Царь вздрогнул.

      – Боюсь, что нет, Гай Марий. Каппадокия пока еще нетвердо стоит на ногах,