Битва за Рим. Колин Маккалоу

правую руку в повсеместно принятом жесте, свидетельствующем о мирных намерениях. Рукопожатие состоялось: оба оказались слишком умны, чтобы не превращать первую же встречу в противоборство.

      – Гай Марий, – начал царь по-гречески, причем с тем же акцентом, который отличал греческую речь самого Мария, – что за неожиданная радость!

      – Мне жаль, царь Митридат, что я не имею возможности приветствовать тебя теми же словами.

      – Входи же, входи! – сердечно пригласил царь Мария, обнимая его за плечи и вводя в распахнутую дверь. – Надеюсь, челядь устроила тебя вполне удобно?

      – Вполне, благодарю.

      Дюжина царских стражников просочилась в тронную залу, опередив своего повелителя и Мария; еще дюжина вошла за ними следом. Начался скрупулезный осмотр залы, смахивавший на обыск. Затем половина стражников отправилась рыскать по дворцу, другая же половина осталась при Митридате, не сводя с него глаз. Царь проследовал прямиком к мраморному трону с пурпурной подушкой и, усевшись, щелкнул пальцами, после чего слуги подставили кресло Гаю Марию.

      – Предложили ли тебе освежиться? – заботливо осведомился царь.

      – Вместо этого я принял ванну, – ответил Марий.

      – Тогда перейдем к трапезе?

      – Если угодно. Только следует ли нам перебираться в другое помещение? Надеюсь, тебе достаточно моего общества. Я не возражаю, если мы станем есть сидя.

      Между ними был водружен стол, на котором появилось вино и простые кушанья: овощи, огурцы с чесноком, залитые сметаной, рубленая телятина. Царь обошелся без извинений по поводу незамысловатости пищи, а просто набросился на еду. Марий, изголодавшийся за время путешествия, последовал его примеру.

      Лишь когда трапеза была завершена и стол освободили от блюд, завязался разговор. За окнами сгущались мирные сумерки, в тронной зале сделалось совершенно темно. Обмирающие от страха слуги заскользили вдоль стен, зажигая светильники; язычки огня оказались слабыми, что объяснялось дурным качеством масла.

      – Где царь Ариарат Седьмой? – спросил Марий.

      – Мертв, – ответил Митридат, ковыряя в зубах золотой палочкой. – Умер два месяца назад.

      – При каких обстоятельствах?

      Теперь, находясь совсем рядом с царем, Марий увидел, что глаза у того не карие, а зеленые, хоть и с карими крапинками, что было, конечно, весьма необычно. Глаза эти сверкнули, потом царь отвел взгляд; когда он снова воззрился на собеседника, в них не было заметно никакой хитрости. «Сейчас я услышу ложь», – решил Марий.

      – Смертельная болезнь, – ответил царь с тяжелым вздохом. – Он умер здесь, во дворце. Меня при этом не было.

      – Вблизи города ты принял бой, – напомнил ему Марий.

      – Пришлось, – согласился Митридат.

      – Чем была вызвана такая необходимость?

      – Сирийским претендентом на престол двоюродным братом Селевкидом. В жилах представителей каппадокийской царской династии течет много