Чёрный город. Борис Акунин

наскучило торчать в вестибюле.

      – Хоть киргиза доставили! – обрадовался Лион. – Почему не переодет? Сделайте его монгольским евнухом. Переснимем сцену в гареме.

      Маса заинтересованно спросил у Фандорина по-японски:

      – Что такое ебнух?

      Было видно, что сняться в кино он совсем не против.

      Эраст Петрович перевел:

      – Канган.

      – Нет, ебнух не сограсен. Другая рорь есчь?

      – Может быть, вашей милости угодно сыграть калифа багдадского? – саркастически осведомился Арт и протянул свою украшенную разноцветными стекляшками чалму Масе.

      – Что такое карифу, господин?

      – Арабский сёгун.

      Японец остался доволен.

      – Хоросё. Карифу мозьно.

      И стал пристраивать чалму себе на голову.

      – Черт знает что! – Режиссер беспомощно оглянулся на ассистентов и актеров, толпой входивших в павильон. – У меня нервы на пределе, а мне подсовывают полоумного киргиза! Отберите у него мой тюрбан!

      – Маса, милый, как я вам рада! – сказала, приблизившись, Клара.

      Лицо японца будто окаменело. Он церемонно поклонился.

      – Курара-сан…

      Актриса горестно вздохнула. Она знала, что давно утратила власть над слугой своего супруга, но время от времени предпринимала попытки растопить лед – увы, неудачные. Наклонившись, что-то вполголоса объяснила Леону.

      Тот смутился.

      – Ах, простите, сударь… Я принял вас… Мне должны были доставить настоящих киргизов из Красноводска, чтобы… Впрочем, неважно. – Он откашлялся. – Я слышал о ваших театральных успехах. Клара, то есть госпожа Лунная рассказывала… Но кино – совсем другое. Эпизод предлагать такому таланту я не осмелюсь, а большую роль… Видите ли, теперь мода на крупные планы, особенно в профиль. Если анфас у вас очень интересное лицо, то профиль… Профиля у вас маловато.

      Оскорбленный до глубины души, Маса отвернулся и сказал Фандорину:

      – Зато у него слишком много профиля! Нос, как у каппы!

      А Эраста Петровича утягивала в сторону супруга.

      – Мой дорогой-предорогой, как же я рада вас видеть, – тихо и проникновенно говорила она, робко улыбаясь. – Приходите вечером. Мы сядем и будем говорить, говорить. За окном будет ночь, будет дуть ветер, а мы будем вдвоем и наговоримся от души. Меня мучает, что мы так отдалились друг от друга. Всё не так, всё глупо, глупо. Я знаю, я слишком актриса, и жена из меня скверная, никуда не годная. Но поверьте, вы дороги мне, и прошлое, когда мы были счастливы, для меня не пустой звук. Право, приходите. Я буду ждать…

      «Пьеса «Чайка». Диалог Заречной и Тригорина из четвертого акта. А на самом деле ей просто что-то от меня нужно. Войдет в роль жены, встречающей мужа после долгой разлуки, заиграется, и закончится это известно чем. Нет, только не всё сначала…»

      – Не смогу. Занят. У меня вечером встреча в г-градоначальстве.

      – О, я не хочу нарушать ваших планов. Мы встретимся там, где вам удобно. – Клара в секунду переключилась на роль безропотной