Чёрный город. Борис Акунин

проследи, чтобы поскорее выгрузили, – раздраженно велел Эраст Петрович.

      Японец поклонился, исчез, а Эраст Петрович стал раскуривать сигару, оставшись подле вагона.

      Толчея на перроне еще не закончилась. Суетились носильщики, кто-то обнимался и лобызался, кто-то разливал по бокалам шампанское, орали зазывалы городских гостиниц.

      – Держи! Держи вора! – вопили где-то неподалеку.

      Фандорин подавил зевок, думая: вокзалы повсюду одинаковы – самая космополитичная локация на свете. Вероятно, лет через сто весь мир превратится в один гигантский вокзал, и будет невозможно понять, в какой части планеты ты находишься.

      Кто-то мчался по краю платформы – люди шарахались. Крики «держи вора!» неслись за бегущим по пятам. Заливистой трелью раскатился свисток городового.

      Жилистый, юркий человек прыжками и зигзагами приближался к Фандорину. Чтобы поймать воришку, довольно было протянуть руку. Но пушки по воробьям не стреляют. Эраст Петрович равнодушно отвернулся.

      Ах, какой это было ошибкой!

      Поравнявшись с беспечно курящим пассажиром, вор внезапно со всей силы толкнул его в спину.

      Шляпа из итальянской соломки полетела в одну сторону, сигара – в другую, а сам Фандорин, ударившись лицом и грудью о железную стенку вагона, рухнул в зазор между поездом и перроном.

      Если не расшибся, то лишь потому, что с давних пор владел искусством правильного падения, не раз оберегавшим Эраста Петровича от увечий и даже спасавшим ему жизнь.

      Когда падаешь, нужно превратиться в кошку: одни мышцы расслабить, другие напрячь, перераспределить центр тяжести, а главное – преобразовать вертикаль в горизонталь.

      О горячий бок вагона Фандорин стукнулся, еще будучи солидным господином в превосходном костюме, а на рельсы приземлился зверем из семейства кошачьих – мягко и нешумно, на четыре лапы.

      Ушибиться не ушибся, но полуослеп – из-за контраста между сиянием дня и густой тенью.

      Потер глаза. Тряхнул головой.

      И не столько увидел, сколько почуял справа, в подвагонном мраке, очень близко, какое-то быстрое движение.

      Что-то сверкнуло там – узкое, длинное.

      Кинжальный клинок, нацеленный прямо в горло.

      Самый восточный город Запада

      Если от сотрясения мозга и переломов Фандорина уберегла наука правильного падения, то от кинжала спас другой навык: в миг опасности отключать разум и всецело доверяться инстинктам. Не сознание, не воля, а инстинкт заставил полуоглушенного Эраста Петровича увернуться от удара.

      Сталь звонко ударила о закопченную рессору.

      Клинок, зажатый в черной руке, немедленно сделал боковое, рассекающее движение, от которого в тесном пространстве отпрянуть было некуда – но Фандорин и не стал этого делать. Он перехватил запястье неразличимого в темноте врага, резко вывернул. Оружие упало на шпалу.

      Теперь нужно было обезопасить и вторую руку несостоявшегося убийцы. Не выпуская запястья, Эраст