Дело о полку Игореве. Хольм Ван Зайчик

ты как к этому относишься, еч? – спросил Богдан. Баг яростно поскреб в затылке.

      – Сам не знаю, – признался он. – С одной стороны – это золотой дождь. Да и, наверное, интересная работа-то… Но…

      – Не для такого, как ты, – мягко закончил Богдан.

      Стася глянула на него с неудовольствием. Богдан поймал ее взгляд и обезоруживающе улыбнулся. Стася, горестно сдвинув брови домиком, потупилась.

      – А что случилось с прежним начальником стражи, Джимба не сказал? – спросила Жанна, откладывая палочки.

      – Нет, – качнул головой Баг.

      – Он просто сказал: оставил свой пост и вообще сей мир, – добавила Стася.

      – Он покончил с собой, – проговорил Богдан.

      На несколько мгновений за столиком воцарилась совершенно гробовая тишина.

      – Почему? – отрывисто спросил Баг затем.

      – Никто не знает, – ответил Богдан.

      Он подождал, но все молчали, явно ожидая дополнительных разъяснений.

      – Так получилось, что я осуществлял этический надзор за ведением этого расследования, – сказал Богдан. – И знаю доподлинно, что причину установить не удалось. Веселый, здоровый, энергичный, удачливый и благополучный человек взял да и учинил сэппуку. Он нихонец был по крови, начальник этот. Два месяца и так, и этак крутили… ничего не выкрутили. Никаких мотивов. Никаких.

      Ябан-ага, заслышав знакомый, неторопливый и негромкий голос, лишь втянул голову в плечи. «Опять заговорил, – с ужасом подумал он. – Аллах милосердный, он что же, говорить сюда пришел, а не кушать?»

      – Оставил он записку, но от нее еще хуже, – продолжал Богдан. – Текст такой: «Мне повелели то, чего я не могу исполнить. Я хочу того, чего хотеть не должен». И все.

      – Три Яньло мне в глотку… – прошептал Баг.

      – Закрыли дело хитрым манером. Начальник стражи был сын нихонского эмигранта – помните, в середине сороковых годов, когда североамериканцы Нихон крепко прижали, оттуда много к нам просилось? И сам был воспитан вполне в классических нихонских традициях. Кодекс воина и все подобное. У меня по документам создалось ощущение, что очень порядочный и дельный был человек. Но… разница культур иногда сказывается совершенно неожиданным образом. И вот умники из следственного отдела решили, что его просто кто-то случайно оскорбил. Ну, скажем, на улице… в продуктовой лавке… мало ли где. Не со зла, а так, невзначай. Какой-нибудь охламон ляпнул: а пошел ты, мол, туда-то и туда-то. А у того – честь. Вот и объяснение фразы: «Мне повелели то, чего я не могу исполнить». И, опять-таки, он, как истинный буси, должен был бы, если уж подчиняться не собирается, кишки обидчику выпустить – а страна не та, время не то, нельзя. Вот объяснение фразы: «Я хочу того, чего хотеть не должен». И ничего не оставалось честному воину, как покончить с собой.

      Некоторое время все за столом молчали. Потом Баг тряхнул головой:

      – Чушь какая.

      – Курам на смех! – тут же пылко поддержала Бага Стася.

      Богдан только развел руками.

      Некоторое