Когда сказки превращаются в кошмары. Часть 2. Феечка. Леди Дракнесс

по роговице глаз зеленка вызывала у меня сложные эмоции. Преобладали оторопь и удивление. При этом, судя по всему, никаких неудобств или проблем со зрением у мужчины это не вызывало. Он стоял и спокойно смотрел на меня, пока я, чуть наклоняясь вперед (любопытство у меня всегда брало верх над всеми прочими чувствами), внимательно изучала этот феномен.

      «Биоробот, – решила я. – Отправлен в наш Мир с важной миссией. Потому готовился в спешке, на скорую руку. Вот и лоханулись с глазами», – пришла я к выводу, выпрямляясь.

      Должна заметить, что пока я удивленно-бесцеремонно изучала объект, парень и бровью не повел. Стоял как вкопанный. Ни один мускул не дрогнул на его лице. «Точно робот», – еще раз пришла я к выводу.

      Поезд прибыл на очередную станцию, дверь открылась, и мужчина не спеша покинул электричку. Я пораженно смотрела ему вслед, прижавшись лбом к холодному стеклу. Следующая станция – пересадочная. Моя. Мне еще предстояло перейти на другую ветку.

      Выйдя из вагона, я размышляла о встрече с этим странным субъектом и была этому крайне рада. Поскольку размышлять о начале этого вечера не могла себе позволить. Боялась истерики. Не думать же ни о чем было делом крайне трудным. Ко всему изнутри меня все еще трясло. А презрительно-косые взгляды окружающих очень злили и возмущали, добавляя к истерике ноты злости и обиды. Так что желание поистерить было временами просто непреодолимым. А тут такое переключение внимания. И так кстати! Прям – подарок Судьбы!

      Я двинулась по бетонному проходу на другую станцию. Еще пара остановок, и я почти у цели.

      Ноге в рваном, чавкающем и хлюпающем при каждом движении мокром ботинке было сыро, холодно и неприятно. Остальному организму, впрочем, было не лучше. Хотя в метро я все-таки немного согрелась и подсохла. Что придавало оптимизма и заставляло рваться вперед – к теплой комнате, горячей ванне и еде в холодильнике. Посему я целеустремленно двинулась по глухому бетонному проходу.

      Впереди шла высокая худенькая девушка. Одетая в канареечного цвета пальто, перетянутое на талии широким кожаным поясом; в черной, с большими полями, фетровой шляпке на голове и лакированных полуботиночках на высоченной шпильке, она смотрелась оригинальным ярким пятном на фоне однотонности окружающих. Ее маленькие руки в черных кожаных перчатках ловко держали изящную дамскую сумочку.

      Цок-цок-цок – стучали ее каблучки по плитке пола. Хрю-шмяк-ням-плюх – вторил им мой ботинок. Мы вышли на платформу. Девушка полуобернулась ко мне: вороньего крыла волосы, легкой волной уложенные в прическу, большие василькового цвета глаза; прямая спина; маленький, чуть вздернутый нос; ровная загорелая кожа; дорогая ( уж в этом мы, женщины, разбираемся) неброская косметика на лице. При виде меня на ее кукольном личике мелькнуло пренебрежение. Она искоса осмотрела меня, гордо вздернула точеный подбородок и отошла подальше.

      На платформе, кроме нас двоих, никого не было. Стояла тишина. Наконец послышался шум идущего поезда, и электричка показалась