Сбиватели. Сергей Харлов

ведь, сам отбирал, а я погорячее люблю. «Столкновение» с Норой Эмес – то что надо. Все в мельчайших подробностях: кишки, кровь, ампутация. Восемь кассет бесперебойного мяса.

      – Дьявол, зачем ты с собой это взял?

      – Как зачем? Слушать.

      – Сколько с ним ни езжу, – нарушает диалог Пол, – врубает свой CD на полную катушку и в транс впадает. Чокнутый. Всех таксистов распугал. А иногда ещё пришёптывает, что там да в каком количестве у кого отлетело. Подпевает. Кого спасли, кого не спасли. Кого собрали, кого нет. Знает всё наизусть. – Пол добавляет: – Много воды утекло с тех пор, как мы последний раз виделись, Брет.

      Брет ловит взгляд Пола в зеркале заднего вида и понимает, что Пол в отличие от Гарольда за прошедшие четыре года почти не изменился. Всё та же умиротворённая пофигистическая улыбка.

      – Значит, ты меня не разыгрывал?

      – Господи, Брет! Да ты сам повёлся. Я просто подпевал… Ха! – Гарольд подмигивает Полу: – Отличное словцо, Пол. Спасибо.

      – Не за что. Можешь не отсасывать.

      – Я подпевал, – говорит Маринвилл, – под мой любимый 93-й, а ты давай трясти меня да орать, что я, мол, Иисус Всевышний. Или Сезам, мать его… или как там? Саддам Хусейн? Саддам Сезам?

      – Гарольд Кейси, – подсказывает Пол.

      – Точно! Кейси.

      – Отсосать тебе всё-таки придётся. – И еле слышно: – Саддам Сезам? Это как вообще?

      – Гарольд, – говорит Брет, – ты знаешь все репортажи «Столкновения» наизусть?

      – Нет! – Маринвиллу становится не до шуток. Он багровеет и трясёт руками. – Я же тебе говорю: только избранное!

      – Восемь кассет?

      – Восемь кассет!!!

      – Психует. – Брет поворачивается к Полу. – Уже неплохо. Я читал, что психоз – это первый признак совести.

      – Либо шизофрении, – добавляет Пол.

      – Но мне нравится.

      Пол собирается промолчать, но всё-таки соглашается:

      – Сукин сын становится забавным.

      Гарольд молчит. Его ярость, возмущение, злоба уже затопили салон «Шевроле» плотным карминовым туманом. Видно, что он искренне пытается успокоиться, быть сильнее ситуации, не потерять самоконтроль. Но не выходит. Пунцовый Маринвилл взвизгивает:

      – Да пошёл ты! У каждого свое хобби, свои взгляды, не тебе меня судить, Брет. Кому-то картофель, кому-то трупы. Давай, Пол, объясни нашему юному фермеру, что вода утекла не зря. Ты ведь прикладываешь ухо к «Столкновению»? А? Ты ведь со мной, дружок?

      – Пол?

      Пол пожимает плечами:

      – А что – Пол? Картофель или трупы? Это не шоу на телевидении. Я выразился фигурально, а вы развели и воду, и дерьмо в воде. Четыре года прошло. Разве не достаточно, чтобы перестать тыкать друг друга под рёбра пальцем и кричать по любому поводу? Вспомните лучше что-нибудь хорошее. Угодье Дружбы, собаку Брета, наши грёбаные деревянные кораблики. Мы едем на отдых – расслабьтесь. Всё лучше, чем злоба и агрессия.

      – Пол прав, – говорит Брет.

      – Саддам Сезам, – говорит Гарольд.

      – Потрясающий день, – говорит Пол. – Салон этой машины так и переливается