Дом на мосту. Константин Нагаев

матери. Брал нас с собой, и мы часами изнывали от безделья, пока он принимал работы и отчитывал мастеровых.

      Строительство заняло три года. В конце апреля, как раз на Пасху, отец отстоял с нами в часовне всенощную и больше никогда в неё не возвращался.

      А после твоего отъезда мы стали жить с ним параллельно. Ел и пил он отдельно и если и говорил, то только о работе.

      Как-то я привёл домой девушку, с которой тогда встречался. Он поздоровался, представился, после чего брезгливо посмотрел на меня. Я понял, что никогда не смогу привести чужого человека в дом, не вызвав его осуждения.

      Когда переворот добрался до нас, я уже был инженером и большую часть времени проводил в разъездах, инспектируя мосты и переправы по всей губернии.

      Мои товарищи из инженерного корпуса при встречах рассказывали, что участились случаи нападения на управленцев и бригадиров, но до большой крови дело не доходило.

      Белые отступали, приходили красные, потом всё возвращалось. Все требовали от отца лояльности к себе, а он упорно оставался в стороне, чётко давая понять, что при любой власти его задача – поддерживать железку в рабочем состоянии.

      Расстрелять зарвавшегося старика никто не решался, потому что спецов его уровня просто не было.

      Судьба сыграла с ним одну из своих странных шуток. Белые потребовали от отца пустить под откос поезд с красноармейцами, выпустив ему навстречу маневровый, он воспротивился, не желая иметь отношения к массовому убийству.

      Забаррикадировавшись в депо с мастеровыми, держал оборону. Белые постреляли для проформы и ушли. Поезд красных прибыл в город, но когда комиссары пришли разговаривать с отцом, он был уже мёртв. Отказало сердце.

      Узнав о произошедшем, я вернулся в город. На перроне меня встретили ряженые в солдат крестьяне. Маленький картавый человек в несуразной кожаной куртке проводил меня в управление. Мне рассказали о «подвиге отца, его служению делу революции» и сообщили, что теперь я, сын героя, должен продолжить его дело.

      Похороны превратились в вакханалию, с пламенными безграмотными речами, стрельбой в воздух и попойкой в депо, с которой я, слава богу, смог уйти живым.

      Несколько дней кряду воинственные пролетарии настойчиво уговаривали меня взять на себя руководство депо, но я отказывался наотрез. Тогда они предложили возглавить партию по прокладке короткого пути через тайгу к рудникам, и я согласился.

      Учитывая, что они реквизировали в интересах революции нашу квартиру, хотелось оказаться от них как можно дальше.

      Питер • Прыжок

      Я уже почти погрузился в сон, когда, вибрируя, на тумбочке зазвонил телефон.

      – Борис, здравствуй.

      – Егор, привет. Звоню, как обещал.

      – Это хорошо.

      – Мы не любим наших женщин.

      – Мы не любим наших женщин.

      – Есть что от Ленки?

      – Повестка в суд есть и всё.

      Он глубоко вздохнул, помолчал и продолжил.

      – Мне нужно одно слово, которое, я уверен, ты точно припас.

      – Бывай.

      – Хорошо.