Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте». Эдуард Тополь

Она спит, и мы видим на выключателе палец. Думаем – сейчас уснет и…

      Одна из чеченок вдруг чихнула, и те из нас, кто сидел впереди нее, все быстренько упали на пол. Одна чеченка говорит другой: «Как вы, девки, народ запугали! Чихнула – все сразу попадали!»…

      КАТЯ СТАРОДУБЕЦ:

      Я разговаривала с женщинами-камикадзе. Одна из них контролировала наш ряд. «Я не хочу умирать, но готова это сделать ради идеи», – сказала она.

      Илья Лысак:

      Женщины-камикадзе говорили: «Нам без разницы, где умирать. Нас или там убьют, или здесь». У них и плакат такой висел: «Две дороги: либо смерть, либо свобода!» Они этот плакат развернули еще до того, как нас из оркестровой ямы вытащили. Для кого был этот плакат, не знаю – он был написан не по-русски и не по-чеченски, а по-арабски. То есть не для нас и не для них. Может, для арабского телевидения? Или среди них были арабы? Но они нам перевели: смерть или свобода! Я стал смотреть, кто есть кто: вот этот – буйный, может пристрелить сразу, а тот – помягче, можно поговорить. Одна террористка сказала, что у нее дома годовалый ребенок и что она сюда «не умирать приехала, а добиться свободы своей земли». Потом посмотрела на зал, на нарядных людей, на сцену и сказала: «Вот вы тут веселитесь, а мы уже восемь лет ничего подобного не видим».

      Рядом со мной сидел парень из нашей технической службы, он все трое суток спал – не то нервная система такая, не то успокоился после того, как чеченцы ему тысячу долларов вернули. Сначала они у него забрали телефон и деньги, а потом пришли и вернули. Сказали: «Вот твоя тысяча долларов».

      НАТАЛЬЯ Н.:

      Эти исламские женщины стали нам объяснять, почему они здесь. Мол, русские убивают там наших детей, мужей. Им ничего не остается, как поступить с нами так же. И они готовы на смерть. Они пришли сюда умирать, поэтому никакой пощады не ждите. Если ваше правительство не пойдет на уступки и начнется штурм, то они нажмут кнопочки и все взорвут. Можете лезть под кресло, накрываться сиденьями – это не спасет. Они настроены очень решительно.

      Телефоны заставили бросить в проход между рядами. Я никак не могла понять, с какой радости я должна расстаться со своим телефоном, швырнуть его на пол. А Гоша оценил обстановку, швырнул свой телефон и мне говорит: «Бросай!» Я говорю: «Не буду я бросать! Мне должны позвонить». – «Бросай быстрей!» Тут они объявили: если мы не будем подчиняться, будут расстреливать. Бросила я свой телефон, они говорят: сумки тоже! Побросали сумки. Они заявляют: будем проверять паспорта. Тогда надо было бы возвращать эти сумки, ведь женщины все документы носят в сумках. Но тут у них другая идея возникла: срочно отделить мужчин от женщин. Скомандовали: женщинам сесть в левой стороне балкона, мужчинам – в правой. Зачем это они сделали, я не знаю, ведь мужчины, если собираются все вместе, то это, я считаю, дает им возможность принять какие-то мужские решения. А когда женщина рядом с мужчиной, то она может остановить его от необдуманных поступков.

      Поэтому, когда я уходила от Гоши, я просила его ничего не предпринимать.

      После того как они нас