Закон улитки. Андрей Курков

оставляли те, которые вас ждали! Вот как запутанно! – врач усмехнулся. – Как говорится – без стакана водки не разберешься!

      – И где этот конверт?

      Врач оглянулся на застекленный книжный шкаф, потом посмотрел на свой рабочий стол. Присел на кресло, выдвинул один ящик, потом второй. Вытащил оттуда несколько рентгеновских снимков, потом – коричневый конверт. Протянул его Виктору.

      – Вот, здесь ничего не теряется… кроме совести…

      Виктор, взяв в руки конверт, бросил на врача вопросительный взгляд.

      – Да-да, кроме совести, – повторил врач. – Только вчера пришлось выгнать очередных нянечек – воровали корм для собак из кухни!.. Они, конечно, не виноваты, – врач грустно усмехнулся. – С этим можно бороться только путем генной инженерии…

      Виктор уже не слушал Илью Семеновича. Он вытащил из конверта отпечатанную на компьютере записку и свернутую газетную вырезку.

      «Перезвоните до 20 мая по телефону 488-03-00. Это в ваших интересах». Подписи не было.

      Развернул вырезку, и тут же в груди кольнуло. Обрамленный в черную траурную рамку на него с газетной вырезки смотрел его бывший шеф Игорь Львович. Краткий некролог сообщал о его трагической гибели в автомобильной аварии на Бориспольском шоссе. Шофер превысил скорость, и когда на шоссе внезапно выехал груженный песком самосвал, затормозить уже было невозможно.

      Виктор свернул вырезку и сунул ее обратно в конверт.

      – А Мишу когда забрали? – спросил он врача.

      – Давненько уже. В общей сложности он у нас шесть недель провел, вот и подсчитайте. Вы же его сами сюда привозили…

      Виктор кивнул. Пожал Илье Семеновичу руку, попрощался.

      Остановился во дворе. Санитары еще выгуливали собак. Они были крепкими ребятами, и белые халаты делали их больше похожими на мясников, чем на сотрудников ветлечебницы. Один из них вдруг пристально посмотрел на Виктора, и Виктору стало не по себе. Он развернулся и быстро зашагал к воротам.

      7

      От больницы до кладбища дорога коротка. Даже если ты здоров и едешь своим ходом. Просто если ты едешь на кладбище, то думаешь о жизни. О своей или чужой, но о жизни и ее смысле. И эти мысли крадут время, крадут внимание. И трамвай позвякивает усыпляюще, убаюкивает своим неспешным ходом. И только когда за окнами мелькнет красный кирпичный забор, а за ним – перенаселенный город мертвых, только тогда мысли о жизни и ее смысле вспорхнут, как стайка испуганных воробьев. И трамвай чуть траурно замедлит ход и остановится метрах в двадцати от главных ворот этого спокойного города мертвых.

      Крик ворон. Легкий ветерок. Старушки, продающие могильные лютики и синеглазки. Бездомные мальчишки, предлагающие свежеукраденные с могил букеты.

      Виктор остановился перед воротами. Ему казалось, что могилу Пидпалого он найдет легко, без проблем. Хотя минут пятнадцать-двадцать придется потратить на дорогу.

      Подошел к сгорбленной старушке, одетой в старый синий ватник. Перед ней в деревянном ящике могильная цветочная рассада – фиалки