Внедрение. Андрей Константинов

от бессилия. Иногда бывает стыдно… А еще иногда… Воронцов разозлился сам на себя, как на человека, у которого нет собственного мнения. Когда он вернулся в кабинет, Толик лежал на полу, свернувшись клубочком, и как-то странно охал легкими. Воронок понял, что Лавреневу хорошо пробили в солнечное сплетение. Губа одним коленом уперся задержанному в плечо и орал:

      – Ну, падла! Ну!! Сильнее вздыхай!

      – Толян, не быкуй, все равно же скажешь! – уверенно поддержал коллегу Чернота.

      Лаврентий сделал страшную ошибку: вместо того чтобы прямо заявить, мол, знаю, но ничего вам, козлам, не скажу, он начал убеждать, что ничего ни про какой лифт не знает. А при втором варианте бить легче. Его и били.

      В какой-то момент вошел Рахимов, безразлично посмотрел на происходящее и медленно и тихо произнес:

      – Крылов сказал, что времени мало. До «убойщиков» скоро может дойти информация, что «это» у нас на полу.

      Закончив фразу, Рахимов вышел, аккуратно и неторопливо прикрыв за собой дверь. Чернота и Губа стали поднимать задержанного с пола. Они усадили его на табурет, дали немного отдышаться. Потом Чернота зашел Толику за спину и пробил по ней носком ботинка. Не издав ни звука, Лавренев снова упал на пол.

      – По-моему, ты малость переборщил, – задумчиво и со знанием дела произнес опытный Рубанков.

      – А что, есть другие предложения? – откликнулся Чернояров. Он устало дышал, наклонившись вперед и уперев руки в колени, словно грузчик во время заслуженного перекура.

      Воронок, все это время делавший вид, будто рассматривает за столом какие-то бумаги, присмотрелся к лежавшему неподвижно Лаврентию и начал привставать со стула:

      – Вы охуели в атаке?..

      Губа искоса посмотрел на него, подул на чуть содранные костяшки кулака и вкрадчиво спросил:

      – Мил-друг Воронок, скажи, пожалуйста: если он не заговорит, помои на голову тебе выливать будут?

      Воронцов выскочил из-за стола:

      – Он все едино в розыске – один хрен, сядет! «Убойщики» докажут что-нибудь!

      – Ага, – согласился Рубанков. – Докажут. И заодно поймут, как мы его хапнули.

      – Ну, обосремся лишний раз…

      Чернояров покачал головой:

      – Не готов.

      На этой фразе Чернота снова носком ботинка всандалил лежачему в то же самое место.

      – Да прекрати ты, блядь! – чуть ли не прыгнул на коллегу Воронок. – Что ты творишь?!

      Но Губа преградил ему дорогу:

      – Лаврентий – прозвище, конечно, ласковое… А чем пальба в лифте закончилась, не напомнишь? А месяц назад, когда в другом лифте летчика гражданской авиации?! А?! Там тоже кто-то автомат подвез?! Так имею я право или пусть он, тварь, право имеет?! А ты сам третьего дня во Фрунзенском районе хрен знает из-за чего руки распускал! А тут… Че с тобой, Воронок?! Когда палят, значит, мы на войне! А ты хочешь, чтобы на войне было как не на войне?! Или будем, как «заказной убойный»