Внедрение. Андрей Константинов

налетов, в основном в Калининском, Приморском, Красносельском и Василеостровском районах. Весь состав группы находится у нас в плену с сегодняшнего утра. Что они говорят – тебе пока неведомо. Может, молчат. А может, и нет. Так?

      Воронцов врал. Их отдел знал только про Анатолия с напарником, да и то… Громко сказано – знал.

      Лаврентий молчал, и опер продолжил:

      – Но меня все это не колышет! Мне интересно знать сначала другое: кто и почему посоветовал тебе перевозить в багажнике два автомата – и ты будешь смеяться – Калашникова?

      – И всего-то? – хмыкнул Толик, восхищаясь ментовской наглостью.

      – Только это, – кивком подтвердил Воронок. – А на остальные разговоры твоих подельников мы зенки закроем.

      Лаврентий даже раздумывать не стал:

      – Не катит.

      Опер невозмутимо повел головой, будто иного ответа и не ожидал услышать:

      – Ладно. Мы пойдем другим путем. Ты хорошо понимаешь, что ваши терпилы в большинстве своем опознать никого не могут. Так?

      – Им видней.

      Воронок не обратил на реплику никакого внимания:

      – Но это в большинстве своем. А в меньшинстве? Я тут посидел, собрал все ваши эпизоды… Дело кропотливое, но не особо мудреное. Всегда трое нападавших, все терпилы шли от автостоянок, все на первом этаже около лифта получали в голову, все лишились ценностей, а некоторые – еще и автомашин. И еще кутулей с сыром и микояновской колбаской – почти все до нападения затаривались в дорогих универсамах.

      – И что тут необычного?

      Лавренев еще не занервничал, но уже чуть напрягся.

      Воронок успокаивающе кивнул ему:

      – Согласен! Все обычно. Даже то, что в голову били профессионально. Но… Терпилы – люди состоятельные, большинство стали свои связи поднимать-подключать, на начальство наше выходить, мол, – караул, грабють! Они-то, дурилки, не понимают, что искать, ежели что, не начальство будет, а мы. Но раз уж мы кой-кого нашли, то с некоторыми можем и договориться, чтобы вас опознали. Ну, конечно, это незаконно. Но ведь мы с тобой, Толик, в опер-части – здесь все незаконно. И как ты думаешь, найду я общий язык с тремя-четырьмя фраерами, чтобы вас в харю опознали?

      (Воронцов врал красиво. На самом деле он не знал практически ничего, за исключением одного эпизода, о котором получил информацию случайно, когда разглядывал вещи задержанного. Так и то – догадка пришла ему в голову только потому, что Воронок сам выезжал на одно место происшествия и запомнил фамилию терпилы… Такое случается – не очень часто, но случается…)

      Лаврентий недобро зыркнул исподлобья:

      – С вас станется… И что, этого достаточно будет?

      – А смотря для чего… Для того, чтобы закрыть вас на десять суток, – достаточно.

      Толик усмехнулся, а Воронок понимающе кивнул:

      – Ну, конечно! Для вас десять суток – это как с похмелья помучиться! Стало быть, не будем на этом и останавливаться, а сразу перейдем к части второй, и очень любопытной: вещдоки!

      Лавренев напрягся