Завтра всё наладится. Любовь Барановская

Нет, обязательно на полную лить…

      Не успела бабушка намазать бутерброды, мимо к двери уже промелькнул рюкзак с единорогами.

      – Сонечка, возьмешь что-нибудь? По дороге хоть пожуешь?

      – Привет, бабуль, ― обняла быстро Тоню, выглянувшую следом, тонкая и высокая девушка в одном пока что ботинке. ― Яблоко есть?

      – Держи. Тебе с твоей работой только яблоки и жевать! Бутерброд может? А лучше ― сядь на пять минут, чайник вскипел почти.

      – Не могу, бабуль, мне сегодня открываться, надо ночных сменить уже, я проспала. Завтра суббота, обязательно попью с тобой с утра кофе, хорошо?

      – Хорошо, котенок. Береги себя.

      – И тебе хорошего дня! ― крикнула Соня уже с лестницы.

      Стукнула дверь в комнату, в коридор вышла Наташа.

      – Вы что, мама? Кто-то приходил?

      – Сонечка на работу убежала, ― Антонина рассеянно вытерла руки о подол халата.

      – Я с работы, она на работу, вот жизнь.

      Наташа дернула дверь ванной.

      – Сейчас-сейчас, ещё десять минут, ― крикнула Маша.

      – Дурдом на выезде. Людям на работу собираться надо, а эта бездельница в ванне валяется, ― пробормотала Наталья, подходя к зеркалу в коридоре и открывая пузырек со смывкой. Начав стирать один глаз, она продолжила расспросы: ― А Юрец где?

      В туалете зашумела вода, искомый сын буркнул «доброе-утро-мам» и прополз мимо нее в детскую, захлопнув дверь.

      – Да что такое! Зину собирай давай, в школу опоздаете! ― метнувшись следом, крикнула мать.

      Зина испуганно зыркнула на неё из-под одеяла:

      – Доброе утро, мамочка. Я уже встаю.

      – Вот и вставай быстрее, время видели?

      Один глаз у Натальи был уже чистый и потому маленький, невзрачный, на другом ещё красовалась ярко-синяя стрелка. Губы сына дернулись в усмешке. Наталья резко обернулась к нему.

      – Собираемся-собираемся, ― пробормотал сын, глядя в пол.

      – Вот и собирайтесь!

      Наталья выбежала в коридор, несколько раз стукнула со всех сил в дверь ванной и на очередную реплику Машки сползла по стене, раскинув ноги в салатовых тапочках. На тапочках улыбались разноцветные почему-то зайцы, красный и оранжевый.

      – Как же вы все меня задолбали, ― закрыв ладонями несимметричное лицо, глухо произнесла Наташа.

      – Чай, может? Или кофе? ― осторожно перешагнула через её ноги Антонина.

      – Да, не откажусь. Спасибо, ― вздохнув, невестка встала и вернулась к зеркалу.

      В детской, негромко, оглянувшись на дверь, Юра спросил сестру:

      – Зинка, ты что лежишь?

      – Мне кажется, я заболела…

      – Этого ещё не хватало, ты что, маму не видела? Держи градусник, быстро. Меряем и бежим. Сейчас бутер тебе принесу. Какое платье достать?

      – Не надо платье, можно я дома останусь?

      – Значит, синее будет. Давай-давай, засовывай под мышку, знаю, что холодный. Если 38 наберешь ― останешься. Но лоб у тебя не горячий, так что особо не надейся.

      Зевая, из соседней комнаты вышел в коридор помятый