Двенадцать, или Воспитание женщины в условиях, непригодных для жизни. Ирэн Роздобудько

в нашей элитной школе я приобрела репутацию «белой вороны» и «буржуйки». Да и родители запретили водить в дом посторонних. Больше у меня никого не было. Сейчас – тем более. Я ловила себя на мысли, что знания мои – книжные, а обороты речи – старомодные, как в средневековых романах. Я поставила на себе жирный крест. Мне даже не светило взять из детдома хорошенького мальчика – не передавать же отцовское добро чужому по крови! Словом, в бурном море, окружающем меня со всех сторон, я чувствовала себя затерянным островком. Как долго это могло продолжаться, я себе не представляла.

      А потом случилось чудо… Нет, лучше – все по порядку. В то утро я отправилась в супермаркет. Обычно я проводила в его дебрях по нескольку часов, раздумывая над тем, что же мне нужно для хозяйства, загружая тележку кучей ненужных вещей и проклиная себя за беспомощность и непутевость. Несмотря на то что было утро и у касс людей было не так уж много, но все они – я ощущала это кожей – смотрели на меня с неприкрытым удивлением: продуктов и всяких мелочей в тележке набралось на несколько сотен. Когда же наконец я выкатила тележку на улицу и направилась к своему автомобилю, меня окликнули:

      – И вы все это съедите? Или у вас человек двадцать в семье?

      Я обычно не обращаю внимания на подобные шутки, а тем более – выкрики в спину. Но приятный тембр голоса все же заставил меня оглянуться. На обочине стоял мужчина и насмешливо на меня смотрел.

      Я не знаю, что отвечать в подобных случаях. То ли огрызнуться, то ли обстоятельно ответить на вопрос? Я выбрала второе и рассказала, что семьи у меня нет и что такие покупки делаю раз в два месяца, а потом половина продуктов портится, а половину приходится раздавать соседкам. Он смотрел на меня сначала с удивлением, потом – с сочувствием. И от этого взгляда мне хотелось заплакать. Я извинилась и пошла дальше, но он догнал меня.

      – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

      Я ответила, что было бы неплохо, если бы он помог загрузить все это добро в багажник. Он с удовольствием этим занялся. А я смотрела на его стриженый затылок и представляла, что это – мой муж, или отец, или брат, или дядя. И что вот сейчас он сядет за руль и скажет: «Детка, пристегни ремень!» И все станет на свои места. Останутся позади одиночество, страх, неизвестность, неприкаянность, и жизнь потечет привычным руслом. Мужнина распрямил спину и вдруг сказал:

      – А хотите я вас подвезу? Я умею водить.

      Я хотела. Он открыл передо мной дверцу, а потом сел за руль и сказал почти так, как я представляла себе минуту назад: «Детка, пристегни ремень!» Может быть, это прозвучало немного иначе, но я услышала именно это: «Детка…» И… заплакала. Забыла сказать, что я не плакала ни на похоронах, ни позже. Просто не могла. А тут!..

      Он помог мне донести до квартиры все мои покупки, я угостила его кофе, а он приготовил яичницу, я открыла все «вкусные» баночки, которые купила в супермаркете. Он был первым в этом доме, кто не разинул рот, увидев картины, мебель, раритетные ковры и посуду начала прошлого