Птицелов. Юлия Остапенко

сказал Ойрек и сплюнул Марвину под ноги. – И когда он тебя прирежет посреди ночи, я первый ему руку пожму. Дуракам туда и дорога.

      – Не спорю, – коротко сказал Лукас – и снова эта его ухмылка поганая, больше и говорить ничего не надо, и так всё ясно. Ойрек развернулся к нему, потянул меч из ножен. Лукас не двигался. Его ладонь всё так же лежала у Марвина на плече.

      – Ойрек, подумай хорошенько, – спокойно проговорил он. – Как следует подумай.

      Похоже, он ничуть не сомневался в исходе назревающей драки. И что удивительнее всего – не только он один. Ойрек глухо зарычал и с грохотом вернул меч на место. Двое рыцарей, наблюдавшие за ними, не проронили ни слова.

      – Сразу бы так, – сказал Лукас. – И забудь о моём пленнике. Возьми себе собственного в ближайшей битве и измывайся над ним, сколько влезет. А над этим, – он вдруг повернулся к Марвину и мимолётно улыбнулся ему – так, будто между ними существовал тайный сговор, – позволено измываться только мне.

      Он отошёл прежде, чем кто-либо успел ему ответить. Марвин снова почувствовал то же, что и вчера, когда он стоял связанный среди этих людей, которые осыпали его насмешками и предлагали кто повестить, кто разорвать лошадьми, но он только смотрел в прозрачные глаза Лукаса, сидевшего по другую сторону костра, и читал в этих глазах, что всё будет хуже, гораздо хуже.

      – Да он сам над кем хочет измывается, – проворчал Ойрек, отворачиваясь – но было видно, что он успокоился. Как будто тоже почувствовал это – и вновь перестал воспринимать всерьёз Балендорского Щенка…

      Марвин подумал, что больше не может всё это выносить.

      Его даже не проводили взглядами. Похоже, никто не беспокоился о том, что он может сбежать. И не без оснований: выйти-то из лагеря он сможет без труда, но безоружный да без коня – не уйдёт далеко…

      Если только не постарается.

      Надо было, конечно, выждать до ночи, но у него уже не было сил. Ещё одно свидание с сэйром Лукасом, и кому-то из них не жить… а для этого было не место и не время.

      – Постой-ка, друг, – не без труда напустив на себя беспечный вид, Марвин остановил проходящего мимо солдата. – Где мне Уотера найти?

      – А ты не знаешь? – удивился тот.

      – Да я в отрубке два дня был, не сориентировался тут ещё.

      – А-а. Вон там он, на восточной стороне. Обычная его синяя палатка.

      Марвин поблагодарил и направился в указанном направлении. Походная кузница была оборудована так же умело, как и сам лагерь; возле наковальни стоял здоровенный мужик в кожаном переднике. Рядом толклась пара солдат – судя по виду, наёмников. Ребята зелёные, явно моложе Марвина, необтёртые ещё. При виде Марвина они криво заухмылялись, но посторонились. Похоже, всякая шваль в лагере мессеры герцогини знала своё место. Не сказать, что Марвин этого не одобрял.

      Кроме этих двоих, поблизости никого не было. Парочка солдат переговаривалась чуть поодаль, но с того места, где стоял Марвин, их не было видно.

      Марвин вперил в наёмников неподвижный взгляд.

      – У вас ко мне дело, мессеры? – холодно осведомился он так, будто