Парящая для дракона. Марина Эльденберт

собираюсь.

      – Не могу, – сказала я. – Мне плохо.

      И даже не солгала. Мне правда было плохо, настолько плохо, что я упустила такой важный стратегический момент, как графин с водой. И ведь заранее принесла его к себе в комнату, поставила на тумбочку… и оставила там, когда услышала, как приехали пресс-секретарь и стилист, а вот теперь горячо об этом жалела.

      Ключевое слово – горячо. Так горячо мне еще не было.

      Поначалу я сидела на мягком коврике, на который наступала после душа, теперь же сползла с него и привалилась к прохладной душевой кабине, испытывая желание залезть туда и включить воду. Ледяную.

      Не знаю, что это был за вирус, но перед глазами у меня то и дело вспыхивало фервернское сияние.

      – Лаура! Мы вызовем врача… – это прозвучало почти жалобно.

      Ага, сейчас. Так я вам и поверила.

      – Не надо, – сказала я.

      Получилось хрипло.

      Вот, кажется, и голос садится.

      – Лаура!

      Я не стала отвечать. Гораздо приятнее было сидеть, прижимаясь щекой к душевой кабине, и считать узорчики на матовом стекле. Изредка узорчики оживали и принимались ползать по стеклу, а потолок начинал двигаться. В такие моменты я старалась не двигаться сама, потому что тошнить меня начинало уже на самом деле.

      – Юргарн! – донеслось из-за двери.

      О. Кажется, в ход пошла тяжелая артиллерия.

      – Лаура! – Это уже голос отца. – Лаура, немедленно открой дверь!

      А Ингрид небезнадежна. Об этом мне подумалось как-то очень отстраненно, сквозь вспышки фервернского сияния перед глазами. Получается, она сразу отцу позвонила? Или просто больше времени прошло? Я потянулась за планшетом и хмыкнула: да, с пятнадцатью минутами я погорячилась. Все сорок. За эти сорок ко мне приходила Сильви, мне звонил Даргел, отец вот даже с работы убежал в срочном порядке.

      – Лаура! Открой, или я ее вышибу.

      – Я сижу спиной к двери, – предупредила я. – Вышибешь дверь – вышибешь из меня Лауру.

      Почему-то последнее заявление показалось мне недостаточно грозным, и я добавила:

      – Навсегда.

      – Кошмар! Это какой-то кошмар! – голос Ингрид.

      – Ладно, Лаура, чего ты хочешь?

      Чтобы меня оставили в покое.

      – Остаться наедине с расстройством желудка.

      – Брось! Мы оба знаем, что никакого расстройства нет.

      – Есть, – сказала я. – Если хотите, можете остаться под дверью и послушать.

      – Ферна Хэдфенгер.

      После этих слов за дверью стало подозрительно тихо. В ванной, в общем тоже: мое фервернское сияние собралось в шеренгу, выстроилось у меня перед глазами ровной лентой и засияло ярче, чем все огни Хайрмарга вместе взятые. То, что у меня начались глюки, я поняла не сразу. То есть глюки, которые Ландерстерг, которого здесь совершенно точно не могло быть (в разгар рабочего дня в Айрлэнгер Харддарк), ну и вообще – не могло, обозначили свое присутствие стуком в дверь.

      Подозреваю, что именно так мог бы стучать Ландерстерг, если бы он там был. Негромко, но жестко. Странно, что дверь сама не открылась или не выпала из арки.

      – Ферна