Парящая для дракона. Марина Эльденберт

над ведущие в разные стороны рукавами катков. Это единственное место, где ледяные трассы сходятся, и если посмотреть на каток с высоты, он напоминает знак бесконечности. Елка стоит в самом его центре.

      – Кстати, – говорит Рин, – давайте договоримся: я хочу отмечать с вами. Поэтому если у кого-то есть какие-то планы на праздничную ночь…

      – У меня нет! – Бен вскидывает руки.

      – У меня есть, – Сэфл качает головой.

      Подруга смотрит на него в упор, в ответ он только смеется.

      – Я тоже собираюсь отмечать с тобой.

      Ему прилетает сорванной с его головы шапкой по плечу. Он легко перехватывает Рин за руки, а потом одним рывком притягивает к себе и целует.

      – Мне кажется, мы тут лишние. – Бен кивает в сторону, и мы снова отъезжаем к бортикам. Здесь рядом с ними выделено место для отдыха, можно откинуть встроенную скамеечку и даже посидеть.

      Что мы и делаем.

      – Так что, Лаура? Какие у тебя планы на праздничную ночь?

      «Никаких», – хочется ответить мне, но вместо этого я говорю:

      – Пока все очень расплывчато.

      – Пока? – улыбается Бен.

      – Да. Завтра все станет ясно.

      Завтра станет ясно, что за Ландерстерга я не выхожу. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Правда, пока не представляю, как донести это до сведения его иртханейшества, но я в процессе генерации нового плана.

      – До завтра я подожду.

      – А, то есть если бы я сказала, что ждать придется две недели, ты бы не подождал?

      – Две недели – это слишком долго, Лаура. Обычно да или нет говорят сразу.

      Ответить я не успеваю, к нам подъезжают Рин с Сэфлом. У подруги горят щеки и губы, но если первое от мороза, то второе совершенно точно никак с морозом не связано. Назад мы возвращаемся вдоль катка, глядя на кружащихся и катающихся людей, болтаем о праздничном меню, и Сэфл с Рин спорят на тему марок веоланского. По большому счету, их не так уж много, все веоланское производят в Веоле, это один из мегаполисов Раграна, и именно там впервые появился этот напиток, впоследствии завоевавший такую популярность и ставший символом любого праздника или успеха.

      – Хочешь шантвейн? – спрашивает Бен, когда мы проходим мимо магазинчика, откуда совершенно безумно пахнет специями и пряностями.

      Наверное, стоило отказаться, но мне не хочется. Не хочется заканчивать этот вечер, хочется продлить это зимнее волшебство.

      Пока нам готовят шантвейн, мы выбираем подарок: к каждому напитку полагается либо маленький пряник с рисунком, либо пакетик воздушных пирожных размером с подушечку пальца, тающих на языке. Я выбираю второе, Бен берет пряник.

      – Не каждый день отгрызаешь верхушку Айрлэнгер Харддарк, – говорит он.

      На глазури действительно один из символов Хайрмарга, и мне становится смешно.

      – Мне такой же, – тянусь за пряником, разворачиваю и кусаю.

      Представляя, что откусываю голову Ландерстергу. Нет, я не кровожадная, просто в последнее время у меня чувство, что он меня сожрет и не подавится. Вот и я тоже