Служба по Восстановлению Памяти. Книга вторая. Маир Арлатов

я ему пальцы обрезал, ну ты помнишь тот трюк. Так он только вздрагивал и морщился от боли. Хоть бы оскорбил как-нибудь, нет, терпит все и молчит. А когда я сказал, что собираюсь то же самое сделать с другой его рукой, он только вздохнул, закрыл глаза и вижу, как по щеке бежит одна единственная слезинка. Ты-то как отреагировал на отрезанный мизинец – такого наговорил: и угрожал, и умолял, и плакал. Вот и представь мое состояние. Я из кожи вон лезу, чтобы выдавить из него какую-нибудь эмоцию, а выдавил одну единственную скупую слезу, – Шарух заметил, что Эрни посмеивается над ним. – Тебе весело, а мне его так жалко стало. Чуть сам не разрыдался, почувствовав себя жестоким монстром. В общем, разочаровал он меня. Подошел я к нему сзади, обнял и прошептал: «Шутка», затем освободил его пострадавшую руку в ожидании, что вот-вот увижу в его глазах злость или еще что. А ему все равно. Одним словом – мученик!

      – Не повезло тебе, – веселым тоном посочувствовал Эрни.

      – Но ничего у нас впереди еще три недели осталось. Я сделаю из него человека!

      Эрни рассмеялся.

      – Человека! Здорово сказал!

      – Ну, правда, разве это человек? Это существо прячущее настоящее лицо под разными масками. Не верю я в то, что видят мои глаза. Нельзя же быть всегда доброжелательным ко всем и веселым, особенно к тем, кто причиняет боль.

      – А если он такой, какой есть? Может вам просто надо поговорить по душам, как ты умеешь? Тебе всегда удавалось убедить меня во всем.

      Шарух отрицательно покачивая головой, со вздохом сказал:

      – В том то и дело я не могу начать разговор первым. Мешает что-то, может разница в возрасте или положении.

      – Да, понимаю…

      – По секрету скажу, последние две ночи я сплю, закрывшись в спальне. Опасаюсь с его стороны какой-нибудь пакости. Точнее уже и не сплю – так урывками. Все чудится, что он мой Музей поджигает. А что? Я бы так и сделал. Выпьем еще?

      – Наливай, – согласился Эрни

      – Вот те на и не возражаешь, – Шарух был приятно удивлен его решимостью.

      – А что толку, все равно заставишь.

      – Нет, я бы не стал настаивать, честно.

      – Тогда я лучше конфеты буду есть.

      – Поздно отнекиваться, – Шарух наполнил обе чашки. – Первое слово дороже второго. Надеюсь, ты сегодня ел, а то с непривычки опьянеешь.

      – Переживу.

      Они чокнулись и осушили чашки.

      – А за продуктами, когда последний раз ходил?

      – Не переживай, я не голодаю. За продуктами ходил вчера. Хочешь, чек принесу?

      – Верю. Слушай, а чего ты тут один в четырех стенах прячешься? Приходи ко мне ночевать иногда. Мне скучно, поговорить даже не с кем. Или учти, я рассержусь и перееду к тебе.

      – Сначала с жертвой разберись, а там видно будет.

      – Сказал, как отрезал. Чем сегодня день занять, ума не приложу…

      Шарух загрустил, потянувшись за конфетой. Но тут к его удивлению из кухни вышел Бохрад. Шарух уставился на него во все глаза, затем переглянулся, недоумевая с Эрни, и усмехнувшись, произнес:

      – Ты здесь… Вообще-то мог и не выходить. Через полчаса я бы ушел.

      – Привет,